Чтобы отстраниться от дурных мыслей и как-то успокоиться, я попытался переключить свое внимание на энергетический шар. Он мерно покачивался у края каменной плиты-крыши дольмена. Было уже почти совсем темно. Но шар оставался видим по прежнему, мне кажется, что стали даже проявляться некие детали. Теперь он не казался мне идеально круглым, местами он имел примятости с меньшей интенсивностью излучения. Он уже не поднимался, а просто слегка сдвигался то, в одну, то в другую сторону, оставаясь примерно на одной высоте, в нескольких сантиметрах над поверхностью дольмена.

Темнота была почти полной, когда Бобши предложил идти дальше. Луны не было, а свет звезд почти не пробивался под кроны деревьев. Метров триста Бобши шел впереди, словно не замечая молодой поросли, я же постоянно за что-то цеплялся и путался в гибких ветвях.

— Нет, наверное, Бобши переоценивает меня, — крутилось в голове.

Вдруг мы вышли на какой-то уступ шириной метров пятнадцать. Он тянулся вдоль склона горы, похоже, когда-то здесь была дорога. Здесь было достаточно светло, так как деревья не загораживали свет звезд.

Бобши остановился.

— Пойдешь прямо по этой дороге, — спокойно сказал он, — на глаза не надейся, справа обрыв, временами очень крутой, дорога тоже не всегда такая широкая, она не действует со времен войны и есть промоины, почти полностью ее пересекающие. Двигайся очень медленно, твое тело само должно подсказать тебе как идти. Доверять ты можешь только своим чувствам. Советую не тратить энергию на звуки, двигайся молча, даже если где-то увидишь меня.

После этих слов он ушел куда-то в сторону, словно растворился в темноте.

Глаза достаточно хорошо видели направление, но дорога была сплошь заросшей, некоторые растения были по плечи, тут даже днем вряд ли увидишь куда ступать. По крайней мере, было ясно, в какую сторону идти, и я осторожно двинулся в путь. Густая растительность сильно сдерживала движение, но, пройдя метров двадцать, вдруг под ногами почувствовал утоптанную тропу. Видеть ее я не мог, но всякий раз ощущал, когда сбивался с нее. Тропа петляла по всей ширине дороги, вероятно, обходя какие-то препятствия. Пару раз мне пришлось продираться сквозь поваленные деревья и вновь отыскивать тропу, но в целом все было терпимо.

Я почти уже уверился в своих силах, когда дорога слегка спустилась вниз и вошла в глубокие заросли. Теперь я не мог видеть направление, казалось, что я попал в темный тоннель, к тому же под ногами вдруг зачавкало, и ноги стали проваливаться в грязь. Пришлось сделать пару шагов назад, пахло сыростью. Я вновь попытался нащупать тропу и, потоптавшись кругами, окончательно потерял ориентацию. Везде было темно, и я то и дело попадал в грязь. Подумав о том, что должно быть Бобши находится где-то рядом и угорает с моих жалких попыток, я в очередной раз куда-то влез ногой.

— Ну и пусть угорает, пойду куда-нибудь, и все, лишь бы идти.

Но я вообще не понимал, в какую сторону идти. Постояв немного, все же начал робкое движение туда, куда «хотелось», ожидая, что вот-вот появится Бобши и направит меня на «путь истинный». Но он не появлялся, а к моему удивлению ноги вновь нащупали тропу.

Тропа то выходила на открытую дорогу, то вновь ныряла в темные тоннели зарослей. Каким-то образом я стал ее чувствовать, угадывая очередной ее зигзаг. Приходилось преодолевать поваленные деревья и громадные лужи. Дважды попадались промоины, пересекавшие дорогу, они чувствовались особенно ярко своим бездонным провалом. Я потерял счет времени, абсолютно не понимал какое расстояние уже прошел, даже не представлял в километрах или метрах оно исчисляется. Все сводилось к сиюмоментному зондированию пространства. Деревья ощущались как живые призрачные существа, настороженно следящие за каждым моим движением, чего, мол, ты тут делаешь? Стоило мне хоть немного отвлечься, как я тут же спотыкался или цеплялся за колючки ажины.

Тропа пошла вверх, и я почему-то остановился в нерешительности, вновь ярко вспыхнуло подозрение: «а туда ли я иду? Может, я ушел уже совсем в другую сторону?»

— Все нормально, — неожиданно прозвучал слева тихий голос Бобши, — первая часть пути тобой пройдена, иди за мной.

Я увидел поднявшуюся слева тень и покорно поплелся за ним. Мы свернули круто влево и, миновав лесок, вышли на открытый косогор. Глаза уже достаточно привыкли к темноте, и света звезд хватало, чтобы определить, что мы движемся среди зарослей ажины. Обойдя их, мы вновь вошли в лес.

— До этого все шло хорошо, — сказал Бобши.

— Здесь у тебя уже не будет путеводной тропы под ногами, вернее она есть, но среди листвы почувствовать ее будет гораздо сложнее, да и звезды уже не помогут, будешь двигаться сквозь лес. Меня рядом не будет, встретимся в конце тропы. Сейчас тебе надо идти туда, — и он подтолкнул меня рукой.

Я сразу ощутил начинающийся подъем. То, что тропа проложена по хребту, я скорей чувствовал, чем видел. Я шел туда, куда меня влекло. Альтернативы этому едва уловимому влечению не было, внизу все сливалось в сплошную черноту, лишь выше головы угадывались очертания деревьев. Я понятия не имею, каким образом удавалось распознать поваленные стволы и не напороться на сучья. Постоянное зондирование пространства стерло понимание границ моего тела. Оно ощущалось каждой клеткой кожи, и в то же время я его чувствовал, как минимум, на расстоянии нескольких метров.