Они внесли незнакомца в подъезд, в котором очень кстати оказалась брошена одна из квартир, и дверь в нее была приглашающе распахнута. Шорохов внес мужчину и приковал к батарее наручниками. Неволин отстал и, приперев дверь табуретом, ибо замков не оказалось, присоединился к напарнику.

– Здрассте! – поздоровался прикованный, было ему лет сто, во всяком случае, зубов во рту и волос на голове практически не было.

– Вежливый, – подчеркнул Шорохов. – Будем говорить?

– Смотря о чем.

– Вот мы с другом приехали из самой Москвы, чтобы посмотреть как вы тут живете.

Если ты нам расскажешь всю правду, тебя представят к правительственной награде.

– Разве ж это жизнь?

– Без философии, – предостерег его майор. – Отвечать только по существу. Имя.

Фамилия.

– Пушкин. Александр Сергеевич.

– Я просил только имя, без отчества. Кстати, что – то мне знакома ваша фамилия. Я не мог никогда слышать ее раньше?

– Слушайте, а вам так нужна моя фамилия, которую я и сам не помню. Зовите меня как и все-Лох.

– Фамилия нужна, чтобы вписать в наградные документы, но если вы настаиваете, господин Лох, пусть так и будет.

– Настаиваю на пачке папирос, – не моргнув глазом, заявил допрашиваемый.

– А ботинком по ребрам? – поинтересовался Шорохов, но праведный гнев его унял Неволин, пожертвовав своими сигаретами.

Лох, аккуратно распрямив полупустую пачку, заботливо упрятал в самый дальний карман.

– Что вас интересует?

– Медицинский центр. Где находится? Сколько охраны?

– Так и знал, что в Москве все долбанутые, но не знал, что настолько, – изумился Лох. – Вы что решили сунуть свои длинные носы в медцентр. Да вас там как лягушек препарируют. Это самое страшное место на земле.

– Так он функционирует?

– Как часы!

– Где он находится, знаешь?

– Об этом все знают и стараются обходить это место за километр. Неужели вы рискнете самым святым, что у вас есть, своей жизнью?

– Позволь нам самим позаботиться о своей жизни. Так где, говоришь, находится медцентр?

– На Маршальской.

– Ты хочешь сказать на улице Маршальской? – напарники переглянулись.

– Постой, а Маршальская случайно не выходит на пересечение с Портостроителей? – спросил Неволин.

– А как же. Там кольцо есть.

– Как все просто, и Портостроителей есть и Маршальская, – заметил Неволин, обращаясь к напарнику. – Ты понял? Они попросту сдули планировку улиц с генплана метрополии!

Шорохов опустился на корточки перед Лохом и спросил:

– Живой по прежнему директором в медцентре?

– Не знаю кто там живой, а кто мертвый, я еще не совсем сумасшедший, чтобы туда ходить. А если бы ходил, то с вами сейчас не разговаривал бы. Не возвращаются оттуда, понятно?

– Понятно.

– А мне ничего не понятно! – заявил Неволин.- Что за живые-мертвые?

– Так, наколка одна есть, – увильнул от ответа Шорохов и продолжил допрос. – Что еще в городе работает кроме медцентра? Знаешь?

– Конечно, знаю. Ничего не работает.

– С чего же вы все тут живете?

– С огородов заброшенных картошку собираем, собак едим. Полезная штука от туберкулеза. Мало нас осталось. Последние бомжи помирают.

– Вот тут ты врешь, господин Пушкин, – торжествующе уличил его Шорохов. – Не знаю про всех, но всего в квартале отсюда живут вполне добропорядочные люди. Один из них нам встретился. Правда, похож на енота в пальто, но пальто на нем хорошее, и сам обходительный такой.

Реакция допрашиваемого их ошарашила. Бессвязно вопя, он отполз к стене и вжался в нее. Они разобрали только, что он несколько раз зычно выкрикнул слово "пальто".

– Чего ты так испугался? – майор встряхнул его, чтобы привести в чувство.

– Тут давно никто не живет, – торопился высказаться Лох. – В этом квартале только я иногда ночую. И что вы говорите, он в квартире живет? Вы туда заходили? Вы психи!

Повисло нехорошее молчание. Неволин кинулся в прихожую, откинул стул и выскочил в подъезд. Очень быстро вернулся и торопливо проговорил:

– Все квартиры брошены. Там и окон нет. А в том доме разве были окна?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Полундра! – тихо простонал майор.

Неволин воспринял его слова призывом к действию и опрометью кинулся к двери, однако майор некоторое время провозился с наручниками Лоха. Едва дождавшись, чтобы его освободили, допрашиваемый отпихнул майора и с вытаращенными глазами кинулся в окно.

Хлипкая дверь подъезда распахнулась от пинка, и на площадку заскочил вертлявый человек, очень странно одетый. На нем был камуфляжная куртка, на голове намотаны какие-то тряпки, а ногах обмотки. Более подробно они не успели рассмотреть, потому что заскочивший с порога засадил длинную очередь из ходящего ходуном в руках умхальтера.