Шрифт:
– Начальника отдела кадров ко мне!
К генералу подвели тщедушного чиновника в мешковатой форме. Ему вручили паспорта задержанных, и он тут же в машине на подставке для стаканов оформил обоих в состав ГАИ, с хеканьем проставив печати, которых у него был целый набор.
Артемия переодели в чистое, что ассоциировалось у него с чем-то дурным.
– Давай, милая, не подведи! – ласково попросил старшина, слюнявя грязный носовой платок и с сильным нажимом вытирая ему лицо.
– Гребездаев! Яблонский! Где вы там? – поторопили их.
Гаишники суетились у столба: устанавливали свет, очищали от кустарника место для камеры. У столба стояла крепко поколоченная машина ГАИ, у которой были разбито все, даже плафон внутри салона. На переднем сиденье сидело два покойника в милицейской форме, которых десять минут назад были вполне живыми и даже не подозревали, что служат в милиции. Буксир приволок машину "Алгинского патруля", отсутствие колес у которой замаскировали ветками.
– Яблонский, идите к машине! – прозвучала команда.
Артемий прошел на негнущихся ногах.
– Ближе, Яблонский! Повернитесь!
Когда он повернулся, глаза рефлекторно закрылись от направленного в упор света, и самопроизвольно потекли слезы.
– Яблонский, откройте глаза!
– Не могу. Сначала уберите свет.
– Но если мы уберем свет, вас не будет видно.
9.
Договорились, что будут светить чуть сбоку. Освещение оказалось кстати, когда ему передали написанные генералом листки. Артемий, стоя перед покойниками и уже ничего не соображая, громко прочитал:
– Вы смотрите "Алгинский Патруль". Сводка происшествий за сутки! – гаишники зааплодировали. – Крупное ДТП произошло на Столичном проспекте. Спилер спецмона, на котором по нашим данным находился полковник Ребрий, сбил патрульную машину ГАИ и даже не остановился для оказания помощи раненным милиционерам.
– Один из них шевелится, – заметил тот, что с камерой.
– Гребездаев!
Старшина подбежал и замахнулся подобранной с земли железякой.
– Не, не шевелится, показалось.
– Гребездаев, назад! Яблонский, продолжай!
– Два молодых парня, недавно пришедших в милицию из армии, погибли на месте. Это уже далеко не первый случай, когда бойцы спецмона грубо нарушают правила.
Буквально на днях произошла трагедия со свадебным кортежем. Мы вправе спросить.
Доколе, полковник Ребрий будет расплачиваться нашими жизнями? Прокуратура начала официальное расследование, получена санкция на обыск в санатории "Полный Фарт" и ордер на арест командира спецмона полковника Ребрия. Пора восторжествовать справедливости, вы не находите, граждане?
– Снято! – гаишники опять зааплодировали, потом споро убрали свет и заботливо унесли цифровую видеокамеру, якобы для проверки заводских номеров, но Артемий понял, что больше не увидит ее никогда.
– Одежду снимать? – спросил он.
– Не надо, она с покойников и им больше не понадобится, – успокоил старшина. – А ты молодчина. Как ты Никитоса? Доколе! Хорошо сказано. Пора навести порядок и все такое! Наведем, будь спок, милая. Переворошим все осиное гнездо. Знаешь, твоя пленка в Москву поедет, на первый канал!
Окно дежурки было закрыто изнутри железной заслонкой, из-под которой пробивалась полоска света. Инспектор Вопилин постучал об железку ключом от машины. Изнутри раздался женский вскрик.
– Тихо ты, не прикуси! – строго сказал мужской голос.
Заслонка была с треском отдернута в сторону, и стал виден голый торс спецмоновца в берете и при оружии. На плече, бугрящемся от мускулов татуировка "Кот-Д-Ивуар.2006.ДМБ".
– Старший лейтенант Бу-бу-бу, – Вопилин кинул руку к козырьку.
– Чего надо? – грубо спросил боец.
– Позови командира!
Некоторое время спецмоновец осмысливал сказанное. Потом вытянул в окошко огромную длань размером с дачную лопату и, коснувшись лба оторопевшего инспектора, констатировал:
– Летеха, ты совсем горячий. Перегрелся на морском песочке? Давай вали отсюда!
– Как вы разговариваете со старшим по званию? – инспектор с негодованием отбросил руку.
– Откуда ты знаешь, что старше? Я ведь голый, – резонно возразил спецмоновец.