— А то! Ник Мэнс утомил бесконечными нарядами…

— Зай!

Укоризненно глядя, Соня обняла подругу за плечи, и с тревогой заглянула в лицо. В её взгляде было столько участия, что Мари капитулировала.

— Дело в том, что Рени больна, — выдавила она, потупившись.

Соня не удержалась от огорчённого восклицания.

— Генетический сбой?

— Да, — не сразу уронила Мари и со слезами на глазах всхлипнула. — Сил нет смотреть, как она потихоньку гаснет… сердце кровью обливается… — потерянно проговорила она и подняла глаза на подругу. — Прости, что гружу тебя своими проблемами, но мне так плохо, Сонечка!.. И с Аннабель проблемы. Скоро она перейдет в кровавую фазу. К сожалению Рени очень спешила, и её слишком рано инициировали, а ты знаешь, что такие малявки как она чаще всего гибнут в инкубационном отстойнике. Короче, шансов на выживание у моего мышонка почти никаких. Обидно, что отцу девочка совершенно по барабану. В общем, я очень боюсь потерять их обеих, — Мари с яростью стукнула кулаком по скамейке. — Черт, я не хочу остаться одна в семье!

И она посмотрела на подругу таким измученным взглядом, что встревоженная Сонечка порывисто ее обняла.

— Господи, что же ты раньше ничего не говорила, фиглярка несчастная? Зай, нельзя же быть такой скрытной! Зачем нужны друзья, если они не могут придти на помощь в трудную минуту? — воскликнула она и, достав кружевной платочек, принялась заботливо вытирать заплаканное лицо подруги.

Мари улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Сонь. Я в тебе никогда не сомневалась. Честное слово, я не скрытная, просто пытаюсь забыть, и иногда мне удается такой фокус. Беккер, немедленно прекрати терзать мой нос!.. Что ты, в самом деле? Обращаешься со мной, как с маленьким ребенком!

— Исключительно в целях тренировки, — хладнокровно сказала Соня. — Не забыла, что стараниями твоего дорогого папочки у меня имеется малолетний подкидыш?.. Архангел, нужно ж было такое придумать! По своим замашкам Михаил Янович самый натуральный Сатана!

— Но-но, не тронь Мику! Он у меня почитай, один из всей семьи остался, а за Сатану отдельно ответишь! Он у нас красавец, а не какой-то страшный черт с рогами!

— Не спорю, твой отец красавец, но что-то от него здорово потягивает серным душком!

— Не выводи из себя бедного Мика, и он будет благоухать исключительно фиалками.

— Раньше нужно было предупреждать, что твой папочка стервец, каких мало! Впрочем, если бы только он один. К сожалению, у Макса характер оказался не лучше. Ты не представляешь, как он разъярился, узнав подробности нашей несчастной охоты! — теперь Соня приуныла, теребя в руках платочек. — Кто же знал, что мой отец не меньший стервец! — она тяжко вздохнула.

Оживившись, Мари смерила её любопытным взглядом.

— Что, Макс здорово ругался?

Последовал ещё более тяжкий вздох.

— Если бы только ругался!

— Колись, Беккер! Не томи душу!

Соня смерила её недовольным взглядом, но все же призналась:

— На правах кровника он так исполосовал мне задницу ремнём, что я неделю мучилась. Ни сесть, ни лечь. Ты же знаешь, что у меня с регенерацией не особо хорошо, да и отец запретил ею пользоваться. «Чтобы подольше помнила урок», — как выразился он после экзекуции, — у неё затряслись губы от обиды. — Когда я спросила Макса за что, ведь я права и нельзя ли было объяснить словами, знаешь, что он ответил? «Это в назидание недалеким дурочкам, когда они не хотят пользоваться своими мозгами. Потому приходится вкладывать им своего ума, который по причине упрямства вмещается в их головы только через задние ворота».

Не удержавшись, Мари хихикнула.

— Вот это в его иезуитском стиле. Извини, но не могу представить хладнокровного Макса, настолько вышедшего из берегов.

— Я тоже до этого не представляла! Скажи, и что такого особенного я сказала или сделала? Никто же не пострадал и все живы, здоровы!.. — подруга смущённо улыбнулась. — Представляешь, какая была стыдоба? Ведь он выпорол меня в присутствии Ладожского! Тот бедный аж побелел как смерть, слушая мои вопли, но молодец, сдержался и не полез к Максу.

— Трус несчастный! Мог бы, и заступиться!

Расстроенная Мари стукнула кулаком по скамейке, но подруга многозначительно на неё посмотрела и повертела пальцем у виска.

— Зай, совсем с головой не дружишь? Ты когда-нибудь видела Макса Беккера в ярости? Нет? Твое счастье! Вот и я больше не собираюсь такое лицезреть, пропади все пропадом!

— Чёрт! Тем более это выглядит трусостью!

— Уймись, Мари! Не смей наезжать на Ладожского! Он прав!.. — волнуясь, выкрикнула Соня и, помолчав, сердито добавила: — В конце концов, отец был в своем праве, задав мне взбучку. Пойми, одно дело разборки внутри семьи, но я никогда не простила бы Макса, ударь он Ивана на моих глазах. А так бы и произошло, выступи он на мою защиту… — она виновато улыбнулась. — Конечно, я все равно надулась на Ладожского. Зато нужно было видеть, как он потом со мной носился, кидался исполнять малейшую прихоть. Такое полное подчинение стоило полученной порки.

— Думаешь?

— Да, — Соня с заговорщицким видом приложила палец к губам. — Только, чур, Ладожскому ни слова, а то я знаю твой длинный язык. Зай, не смей изводить моего рыцаря насмешками!

— Была нужда, болело брюхо! Не боись, я ходячая могила для дружеских секретов!

Мари с сомнением посмотрела на подругу, не спускающую с неё умоляющего взгляда и, неслышно вздохнув, примирительно добавила:

— Ладно, уговорила. Ванька у нас великий политик. Думаю, ему было видней, как поступать в такой непростой ситуации.