Меткалф, затаив дыхание, слушал мрачное пророчество цыганки. Затем еле слышно чертыхнулся и громко произнес:

– Если ты думаешь, что я поверил хоть единому твоему слову…

– Я думаю, что ты ничему не поверишь, шериф, – перебил его Лукас.

– Как это? – спросил Меткалф, но Лукас уже отвернулся от него и продолжил разговор с Самантой:

– Зачем ему это нужно? Почему он нацелился именно на меня?

– Потому что ты лучший. За последние годы ты стал знаменитостью, раскрыл несколько похищений. А поскольку такие преступления и выполнить, и раскрыть очень сложно, о тебе много и часто говорили – по телевидению, радио, в прессе. Ты всегда был на виду. Я думаю, он следил за тобой.

– Нет, – возразил Лукас. – Не верю.

– Может быть, ты просто не желаешь верить. – Саманта немного помедлила, затем медленно проговорила: – Зачем, по-твоему, он их убивает?

– Он не всех убивает.

– Да, первую свою жертву он не убил. – Саманта кивнула. – Отпустил ее сразу после получения денег. Показал, какой он милашка. Хотя женщина, его жертва, заявила, что он собирался убить ее. Но он передумал. В дальнейшем он уже не отступал от намеченного плана – он убивал всех.

Лукас молчал.

– Но зачем убивать, Люк? – продолжала гадалка. – Ведь никто из жертв не видел его лица и не смог бы опознать его. Они ничем ему не угрожали. Он почти всегда получал деньги. С какой целью убивать, Люк? Подумай, раз ты такой сильный психолог. В чем причина? Выкуп получен, жертва на свободе и неопасна…

Меткалф непроизвольно повернулся к федеральному агенту и, несмотря на антипатию, смотрел на него даже с некоторым сочувствием.

Не отрывая взгляда от Саманты, Лукас откинулся на спинку стула, с минуту помолчал, затем произнес:

– По официальной версии, он убивает своих жертв из страха быть впоследствии опознанным.

– А по неофициальной? Может быть, у тебя есть какие-то свои идеи на этот счет? Должны быть. Только не уверяй меня, что вы с Бишопом не говорили на эту тему.

– Убедительно.

– Еще как убедительно, особенно с точки зрения психологии. Я психологию не изучала, поэтому меня ты можешь не слушать. Но даже мне совершенно ясно, что поврежденный рассудок работает не так, как нормальный. На то он и поврежденный.

– Поврежденный рассудок, – эхом повторила Джейлин. – Хорошая характеристика.

– Он не стал бы похищать и убивать людей, если бы разум его был в полном порядке.

– Я на это надеюсь, – откликнулся Лукас. – Пока можно сказать, что наша версия основана на том малом, что мы о нем знаем. Он боится быть опознанным и потому убивает своих жертв.

– Но если он знает, что убьет их, зачем он надевает им на глаза повязки?

– Пока у нас нет уверенности, что он всегда так делает.

– А я тебе говорю, что всегда. И снимает он их прямо перед самым моментом убийства.

– Почему я должен тебе верить? – резко спросил Меткалф.

– Я уже говорила тебе, шериф, что даже и не надеюсь, что ты мне поверишь. Но я права, и Люк это знает.

Покосившись на федерального агента, Меткалф произнес:

– Мне кажется, вы знакомы, и довольно давно. Ты веришь ей?

Последовавшее молчание тянулось слишком долго. Присутствующие начали испытывать неловкость.

– Да. Я верю ее словам и ее видениям, – наконец сказал Люк.

Услышав его слова, Саманта устало улыбнулась.

– Зачем ему держать своих жертв в повязках, если он с самого начала знает, что убьет их? Зачем ему вообще убивать? Что он от этого получает? – Она снова обратилась к Лукасу.

– Не знаю, – признался тот.

– Думаю, это игровые очки. Возможно, полученные деньги – тоже очки. Если ты не приходишь на помощь жертве до получения им денег, он выигрывает очки. Сейчас он переигрывает тебя по очкам.

– Ни черта не понимаю, – пробормотал Меткалф. Она посмотрела на него.

– Извини за легкомыслие, шериф. Определенно я могу сказать только одно – идет игра. Преступник играет против Лукаса. Все остальное – мои догадки.

– Бред какой-то, – хмыкнул Меткалф.

– Согласна. Он скорее всего ненормальный. Мы уже говорили о поврежденном рассудке. Поврежденный, но тем не менее блестяще работающий.

– Почему блестяще? – поинтересовался Лукас.

За гадалку ответила Джейлин:

– Потому что ты – лучший. Значит, его шансы на повторное удачное похищение равны нулю. И тем не менее он переигрывает тебя. Правильно, не в деньгах здесь дело.

Саманта кивнула.

– Этот тип изобрел особую игру для двоих. Не думайте, что он не знает своего противника. Первые похищения стали одновременно и экспериментами, в которых он совершенствовал свои приемы, и приманкой для Лукаса. Он словно говорит: «Смотри, что я могу сделать. А тебе остается только роль зрителя».