Подобные соображения отступили уже после аттестации, которую вампирша прошла незадолго до окончания Университета. У неё было три года на то, чтобы научиться пить людскую кровь иначе — смерть. И два с половиной — уже больше! — года она старалась забыть о приговоре клана. Есть вещи, которые невозможно сделать, как ни старайся, как ни уговаривай себя. Два с половиной года, пока не явился оборотень и не сказал, что будет заботиться о ней, так как она сама защитить себя не в состоянии. Дурак! Он и не подозревал, насколько близко к истине он подошёл! И не подозревал, насколько тщетными будут все попытки спасти её жалкую жизнь!

А потом пришло письмо от наставника, в котором подтверждался приговор клана.

Она обречена. Это несомненно. У неё осталось… сколько? День? Неделя? Месяц? Скоро, очень скоро её не станет.

Вейма не собиралась оставлять за собой долги.

Умирающие не вступают в брак, а она умирает.

Глупо всё. Глупо и бессмысленно. Слуги Защитника уверяют, что она была мертва в тот момент, когда согласилась стать вампиром. Как будто кто-то хотел считаться с её отказом! Нет, винить Ватара ученица ни в чём не собиралась. Он ведь не знал, как всё обернётся. Но и самой меняться — тоже. Это люди — обычные люди — верят, что где-то там, то ли на небе, то ли под землёй, то ли не пойми где живут Защитник и Враг, смотрят на мир и делают ходы. И судят людей, и отбирают любимых слуг для аргументов перед Творцом. Некоторые проклятые тоже в это верят, те же чернокнижники, они вообще убеждены, что заключили сделку лично с Врагом, и он будет следить за исполнением договора. Интересно, приём каких галлюциногенов входит в обряд? Или чернокнижниками становятся только сумасшедшие? Для большинства проклятых нет никого за пределами этого мира, есть только вселенские принципы — созидания, сохранения и разрушения. Душа — это не газообразная копия человека, а основная тенденция его жизни, его суть и основа. Продать душу — направиться по тому или иному пути, отсечь все другие возможности. Став теми, кем они стали, проклятые навеки присягнули принципу разрушения, обязались творить зло и вредить людям. Многие — искренне, кто-то — по необходимости, некоторые подневольно, а иные просто родились такими. Душу Веймы просто забрали, забрали насильно и жестоко. Но что-то осталось, потому что своей душой каждый распоряжается сам. Дело не только в том, что она боится одного только вида крови. Дело ещё в том, что согласиться на требование клана, значит, лишиться души окончательно.

Ну, вот, её уже понесло в богословие. Узнай инквизиторы её мысли, сожгли бы уже не как вампира — как еретичку.

Подавятся. Её ждёт совсем другое будущее. Другая смерть.

Вейма вернулась к странному приказу барона. Безумие-то оно безумие, и не стал бы барон… только вот в Университете среди прочих курсов преподавалось право. И вампирша точно знала — всякий феодал может на своей территории… то есть в своих владениях женить простолюдинов и даже рыцарей, если феодал ещё и титулованный. Просто так, по праву сюзерена. И, если желающие пожениться платят оброк ему, то соединённые волей сеньора, напротив, получают подарки на свадьбу и дальнейшую жизнь. К тому же сеньор должен заплатить компенсацию сюзерену брачующихся, если они принадлежали не ему. И ещё компенсацию родителям или опекунам девушки. Расходное дело — женить своей волей, особенно посторонних простолюдинов. Только её родные даже этого не дождутся — выпускницы Университета, как и Башен, вроде как принадлежали самим себе, а не кому-то ещё. Право феодала распоряжаться их жизнями это не отменяло. Проклятые, с одной стороны, никому не подчинялись, а с другой, в человеческих законах они и вовсе не упоминались — поэтому на снисхождение к себе рассчитывать не могли. Одним словом, ясно — пожелай сеньор их поженить, он это сделает.

Но… не мог же барон Фирмин вот так вот взять и безо всякого предупреждения…

Телеги, громыхая, въехали на баронский двор. Там Вейма увидела зрелище, от которого у неё померкло в глазах. Их ждали. Вир, какой-то напряжённо-официальный, медленно прошествовал к последней телеге, на которой ехали девушки, и подал избраннице руку. Магда перепугалась, увидев, как побледнела её подруга и хотела было вмешаться, но Вейма с заторможенным видом приняла помощь и слезла с телеги. Вир что-то сказал вампирше и повёл во дворец. Лим помог спуститься ведьме, и они пошли вслед за оборотнем и вампиршей. Магда не могла поверить своим глазам. Как это так — барон хочет выдать Вейму замуж?! Как это так — Вейма не протестует?! А Вир… Если это была его идея, если Вейме всё это не нравится — оборотень ответит и ответит страшно! Он всю жизнь будет жалеть, что с помощью законов принялся улаживать свои дела! С другой стороны, может быть, так лучше?.. По крайней мере, можно будет не бояться, что оборотень Вейму бросит одну и с ребёнком на руках.

Лим, в отличие от ведьмы, нехорошо подозревал, что Вейма рада-радёшенька такому повороту событий. Согласиться на брак ей не позволит гордость, а тут вроде как всё без неё решено…

Он ошибался.

Вейма вовсе не была довольна сложившейся ситуацией. Вейма была в ярости. Но Вир сказал ей: так надо. Он был настолько серьёзен, что вампирша смирилась. Смирилась и с ужасом шла туда, куда её вёл оборотень. Шла, не разбирая дороги и не глядя под ноги. Только переступив порог дворца и оказавшись в просторном холле, где барон принимал феодалов, немного расслабилась: это не храм. Свадьба ещё не сейчас. Если эта затея всерьёз, она всё-таки переступит через себя и прольёт человеческую кровь. Чтобы неповадно было решать судьбу дочери клана. У неё своя стезя… погибнуть в самое ближайшее время.

В холле проклятых ждало новое потрясение. Барон, баронесса и их старшая дочь в парадных одеяниях.

Неужели сеньор собрался лично благословить задуманный им брак?!

Барон милостиво кивнул, баронесса и Нора улыбнулись.

— Мы рады приветствовать вас под своей кровлей, — официальным голосом произнёс барон. — С этого дня вы — гости здесь. Пусть мой дом станет вашим домом, мой хлеб — вашим хлебом, мой очаг — вашим очагом. Пусть будут ваши начинания удачны, пусть ваши планы осуществятся, а дружба укрепится.

— Вы необыкновенно добры, ваша милость, — сообразила ответить Магда. Мужчины поклонились, девушки присели в глубоких реверансах.

— Вашу свадьбу, — обратился барон к Вейме и Виру, — придётся отложить до осени, когда достойный вас дом будет выстроен.

Вейма оцепенела.

— Мы благодарим вас, господин барон, — ответил за двоих оборотень.

— Пока вы все останетесь здесь, во дворце, — своим обычным тоном произнёс барон. — Позже вам отведут покои.

— Да, ваша милость.

— Следуйте за моим человеком.

Барон махнул рукой, к проклятым подошёл слуга и повёл их наверх. У кабинета оставил одних и велел ждать его милость.

— Что всё это значит?! — набросилась Вейма на оборотня. Тот развёл руками. — Почему барон говорит о женитьбе?! Кто всё это выдумал?!

Вир приложил палец к губам девушки.

— Тс-с! Барон ничего мне не говорил. Сказал, объяснит позже. Всем нам. Это важно.

— И ты вот так легко поверил и согласился?!

— Барон меня нанял.

— Тебя?! Нанял?! Ты же служишь Совету!