Последние его слова Виктор не мог не услышать, и едва я попытался представить генералу «вещдок», который держал в руке, как Виктор язвительно заметил:

– А что касается этой железки, так это вас надо допросить, почему она оказалась в вашей бывшей каюте. Не вы ли сами сняли ее со щита?

– Хорошо, – сквозь зубы произнес я. – Черт с ней, с монтировкой! (Виктор победно усмехнулся и повернулся ко мне спиной.) Но вы объясните, почему дверь оказалась открытой, если Дамира заперла ее изнутри!

– Спокойной ночи! – не оборачиваясь, сказал Виктор, зашел к себе и с силой захлопнул дверь.

– Пошли, пошли, водочки выпьем! – похлопал меня по плечу генерал и потащил к лестнице.

– Тысячу извинений, – мило улыбнувшись, сказала Алина и с мягкой настойчивостью выдернула из моей руки монтировку, обернутую газетой.

Мизин, продолжая разрывать рот зевотой, посмотрел вокруг себя и спросил:

– Все? Построение закончено? Можно разбредаться по норам?

Я сгорал со стыда и не мог избавиться от чувства, словно был одет в клоунский колпак, в котором устроил бездарнейший спектакль; все зрители, плюясь и вполголоса чертыхаясь, расходились по каютам, а я продолжал кривляться, надеясь сорвать аплодисменты.

– Бывает, – попытался успокоить меня генерал, словно прочитал мои мысли. – Я тоже, как услышал ее вопль, подумал, что режут. В этом месте у женщин броня тонка, – добавил он и постучал себя пальцем по лбу. – Особенно когда всю жизнь без детей, без семьи, без цели…

– Извините, – сказал я, не дослушав генерала, и, круто повернувшись, побежал вниз. – Алина, подожди!

Девушка уже нажала на ручку двери и, замерев в этом незавершенном движении, повернула голову и с удивлением посмотрела на меня.

– Подожди! – повторил я, вплотную подойдя к ней. – Я к тебе.

– Пропал мужик! – сочувствующе произнес генерал, хотел плюнуть под ноги, да передумал и пошел наверх.

Алина демонстративно взглянула на золотые часики, скользящие по ее тонкой руке, как индийский браслет.

– Второй час ночи. По-моему, уже поздно.

– Поздно будет завтра, – ответил я и, положив свою ладонь поверх ее ладони, надавил на дверную ручку.

В своем богатом воображении я переусердствовал, создавая виртуальный образ Алины. Невеста Нефедова не хотела становиться моим союзником, которому я мог бы доверять в той же степени, как и Валерке. Свою душу Алина держала за семью замками.

– Ну? – спросила она, пустив меня только в прихожую и заслонив собой проход в комнату.

– Зачем тебе монтировка?

– А тебе зачем?

– Если ты надумала снять с нее отпечатки пальцев, то найдешь на ней только мои «пальчики», – предупредил я. – Дело в том, что преступник пользовался газеткой, а я, когда этой штукой взламывал ящик с жилетами, не пользовался. Соображаешь?

– Это хуже, – ответила Алина. – Что еще?

– Мне кажется, ты мне не доверяешь, – признался я.

Алина молча пожала плечами. Я не понял, как расценить этот ее жест.

– Переведи! – потребовал я. – Скажи что-нибудь!

– Да. Не доверяю. Только не тебе, а твоему профессионализму.

– Конечно! – в чувствах взмахнул я руками. – Тебе легко судить со стороны! Ну как я мог справиться с этим стадом баранов?!

– Ты их распугал, дружочек. Вместо того чтобы тихонечко присматриваться, побольше думать и анализировать, ты принялся командовать. Надо было принять условия игры, которую все поддерживают, которая всем выгодна. Залечь на дно, понял?

– Какая же ты умная! – не сдержался я. – Залечь на дно! Да ты понимаешь, что у преступника остался дубликат ключа, которым он открыл дверь! Да еще и фонарик! По горячим следам все это можно было легко найти – в карманах, в тапочках, в трусах, черт возьми!

– Ну-у, – протянула Алина, – Стелла наверняка бы с удовольствием стянула с себя трусики. Но как бы ты стал обыскивать генерала?

– Руками! – рявкнул я и, сжав кулак с суставным хрустом пальцев, вскинул его вверх, словно ударил невидимого врага снизу по челюсти.

– Не уверена, что у тебя получится что-нибудь путное, – с сомнением сказала Алина и пошла в комнату, тем самым приглашая меня за собой.

– Помоги мне! – взмолился я, наверное, первый раз в жизни признаваясь перед девушкой в своем бессилии. – Я уже разбил голову об эти бетонные стены! Я уже по горло закопался в факты, но не могу их сложить.

– Не знаю, не знаю, – произнесла Алина, села в кресло и пристально посмотрела мне в глаза.

– Чего ты не знаешь? – злился я. – Мы же одно дело делаем!