Марек же опять наседал и ладонь свою запустил так глубоко, что стыдно и подумать — куда. И давай валить — на пыльные тряпки, во множестве наваленные в этом закутке. Зарина попыталась упереться… Да разве ж с Мареком поупираешься?! Упрямый он. Упрямый, назойливый, мерзкий мальчишка! Главное — вслух этого не сказать. Он ещё и обидчивый!

В какой-то миг Марек неловко повернулся, пытаясь устроиться поудобнее… и со всего размаха всадил ногу во что-то звонкое… Гулу было много, и тут же затих пан Роман. Потом раздались его быстро приближающиеся шаги и голос — совсем близко, воззвал:

— Марек, это ты шумишь?

Зарина лихорадочно отпихнула жениха и принялась оправляться… Немногое же она успела, прежде чем пан Роман отодвинул в сторону занавесь и вошёл в закуток.

— Ага… — протянул он весело. — Вот оно что! Вот, почему ты не отзывался! Ладно же… Зарина, иди, погуляй пока! Мне с Мареком поговорить надо!

Зарина, лихорадочно запахивая рубаху на груди и оправляя задранную чуть ли не до подмышек юбку, вскочила и вознамерилась так и поступить. То есть — сбежать, бросить Марека самого разбираться с его господином. Марек, однако, был иного мнения.

— Постой! — коротко сказал он, и Зарина покорно остановилась. — Господин, она знает всё, что знаю я! Ведь ты о ларце хочешь меня спросить?

— О нём самом! — подтвердил пан Роман. — Что ТЫ о нём знаешь?

Марек не торопился говорить. Для начала, он выглянул в коридор, проверил, нет ли там кого. Потом уже, загадочно сверкая глазами и довольно ухмыляясь, он сообщил:

— Мы нашли ларец!

Пан Роман изумлённо на него уставился.

— Что — нашли? — чувствуя, что изумление его чересчур сильно и всё же не в состоянии с ним справиться, он хотя бы принял серьёзный облик, нахмурил брови.

— Ларец! — громко и отчётливо повторил Марек. — Странно, что его не нашли… Он, в общем-то, не особо и спрятан был! Я-то нашёл…

— Ты! — усмехнулся пан Роман, не отказав себе в удовольствии подколоть мальчишку. — Ты — проныра, в любую дырку, в любую щель пролезешь! Ты, Зарина, слушай да запоминай! Тебе не ангелочек достаётся! Я иногда думаю, что в Мареке слишком много от чёртика… по крайней мере, для христианина!

— Ничего! — кровожадно заверила Зарина, потупив, однако, скромно глазки. — Я его перевоспитаю… Если получится!

— Марека? — удивился пан Роман, с приязнью глянув на невесту своего слуги. — Ну, не думаю! Он у меня уже пять лет, с десяти. Его матушка, моя кормилица, решила пристроить своего младшего получше. Ну, и просила заняться его воспитанием МЕНЯ. Пять лет мучаюсь! Никакого уважения к старшим! Выпороть бы, так ведь жалко!

Марек стоял мрачный, впервые не усмехаясь польщёно шуткам господина. Это приятно, когда так «хвалят» при мужчинах. Тогда можно и попову дочку, и племянницу ксендза и невестку раввина, им соблазнённых, вспомнить. Можно и про сгоревшую из-за мелкой шалости Марека скирду свежевысушенного сена вспомнить… пан Роман тогда немало серебра вынужден был отдать. И про выпущенную в невод с рыбой щуку. Невод такую зверюгу удержать не смог, а предварительно она пообгрызла там половине рыб — кому головы, а кому только хвосты. Правда, тогда ему всё сошло с рук, да и пан Роман узнал о том, кто во всём повинен спустя пару месяцев, когда наказывать было уже поздновато… Таких историй ещё много можно было рассказать, да пан Роман пощадил своего отрока. Тем паче он покраснел и смотрел так умоляюще… так умоляюще… Прям до кишок затронул доброе сердце пана!

— Ладно, нашёл ты ларец! — сурово, сдержав рвущуюся наружу улыбку, сказал пан Роман. — Куда дел-то?

Марек почему-то вздохнул тяжело, глядел на него робко:

— Так это… на воз и спрятал! Среди других вещей!

Пану Роману почему-то тяжело стало дышать, да и ноги не держали. Стараясь не думать о худшем, он медленно сел на тюки.

— Куда? — перехваченный спазмом голос отказывался звучать в полную силу. — В какой из них, Марек?!

— Так… — Мареку сегодня явно приходилось туго, голос его звучал смазано и неуверенно. — Так в первый же воз! Туда, где твоя утварь лежит, господин!

Пан Роман медленно потёр лоб дрожащей ладонью. Ему было дурно, воздуха не хватало, а перед глазами мелькали красные круги. Господи, если только этот проклятый московит упился!!! Да сейчас, дождёшься… Пан Анджей, как ни старался, а первым ткнулся рожей в тарелку. Теперь проклятый сотник соперничал с Андреем Головнёй. Вот этого славного казака ещё никто перепить не мог! Никто. Никогда. Возможно, московит будет первым.

— Быстрее! — отчаянным шёпотом велел он. — Может, удастся перепрятать… Боже, я даже не знаю, что делать!!! И Анджей, как назло — пьян как собака!

Он снова обхватил руками голову, никак не способный придумать хоть что-то, способное спасти его от позора клятвопреступления. Боже, какой позор! Славный род Смородинских, двести лет преданно служащий королям Речи Посполитой — с короля Александра-Ягайлы, никогда прежде не знал такого! Боже, Боже, Боже… Да что же делать то?!

— Пан Роман, а может — ну его? — робко спросил Марек. — Ну не знал ты, чтоя там положил… господин!

— Знал, не знал… всё равно чести урон! — хмуро сказал пан Роман. — Нет, на тебя-то я не сержусь. Ты, Марек, нашёл то, что я очень хотел найти. Теперь только и надо — понять, что делать дальше…