Впоследствии Лермонтов перенес действие в Испанию, а затем окончательно на Кавказ. Отказ от "еврейского" варианта, возможно, был связан с ассоциативным фактором сюжета в Евангелии.

В изучении творчества Лермонтова чрезвычайно важно его знакомство с творчеством Рембрандта, как мы знаем, также испытывавшего неодолимую тягу ко всему еврейскому: «Еврейский мир привлекал его прежде всего той горечью и скорбью, которая отвечала…его душевному строю; сюда же манили его библейские предания с их трагизмом страстей и декоративностью форм; нищета еврейской массы и восточная орнаментика синагоги, вместе с убранством раввинов, давали великому портретисту темы и образы, близкие к его творческим вкусам и художественным исканиям. Здесь ли нашел Лермонтов истоки для своих ранних вдохновений, обращавших к аналогичной тематике? Родственность ли гениев сказалась в этом обращении юного поэта к "рембрандтовскому" художественному иудаизму?…Откуда это проникновение в еврейскую психологию, неуловимый еврейский привкус…?

Откуда это чутье у него самой сущности "иудаизма", его мироощущения и откуда это понимание основного духа Библии…?»22 Отметим высочайшее гражданское мужество, проявленное Гроссманом при публикации этой статьи – 1946 год! Ведь издатели "Лермонтовской энциклопедии" в 1981 г. умудрились в статье "Испанцы" ни разу не употребить слово "еврей"! Кроме того, Леонид Гроссман многим обязан художнику Леониду Пастернаку, как раз исследовавшему еврейский след в творчестве голландского живописца23.

Вопрос о происхождении Лермонтова 15 лет тому назад обсуждался в узком кругу работников института Восточно-Европейского еврейства при Иерусалимском университете. Один из присутствующих, кстати, не выступавший, не преминул очень быстро опубликовать мало аргументированную статью в газете "Наша страна", скрывшись за псевдонимом, даже не сославшись ни на один источник и ни на одного из присутствовавших… В спешке были допущены и некоторые ошибки24.

Но есть… еще одна сторона вопроса. Лермонтов в юношеской поэме "Сашка" (написана между 1835 и 1839 гг.) красавице Тирце предает отца-шпиона: …отец ее был жид…

Впрочем, соотнесемся со временем. Варшава (Прага) была взята штурмом в 1794 г. русскими войсками под командованием Суворова. Имеются документальные свидетельства современников об использовании шпионов великим полководцем. Во время триумфального возвращения из Итальянского и Швейцарских походов, в Праге (чешской) Суворов на одном из банкетов встретился со шведским генералом, бароном (впоследствии графом) Густавом Маврикием Армфельдтом, который в письме к дочери подробно описал свои встречи с Александром Васильевичем. Отметим, что эти воспоминания необыкновенно интересны и доброжелательны. Европеец сразу отметил природу чудачеств старика-полководца: это мимикрия, защита личности в условиях бесчеловечного режима. Военный гений Суворова признается Армфельдтом безоговорочно, за одним исключением, кстати, общим для российских военачальников: большие людские потери ради достижения цели. Армфельдт заметил Суворову по поводу одного эпизода во время сражения при Треббии: «"Но ваши шпионы могли бы об этом вас известить". Суворов ответил о себе в третьем лице: "Шпионы, добрейшее превосходительство, шпионы! Суворов никогда таких не употребляет; это люди, которых можно вешать и которых вешают, и я не хочу быть причиной смерти никого". Потом он перекрестился и сказал мне: "Святой Дух дает мне внушения; это лучший шпион", и он опять перекрестился»26. Кажется, штамп и стереотип в лермонтовской поэме привел к исторической ошибке – Суворов не использовал шпионаж…

Вообще укоренение штампа "жид-шпион", возможно, произошло под влиянием польской литературы. Во всяком случае в отрывочных воспоминаниях Пушкина о встрече с В.К.

Кюхельбекером присутствуют оба компонента – польский и еврейский: "…вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем. Вероятно, поляки? – сказал я хозяйке…

Я вышел взглянуть на них.

Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели, и с виду настоящий жид – я и принял его за жида, и неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие; я поворотился им спиною…"27 Что же касается тургеневского "Жида" (1846 г.), то, по меткому замечанию Д. Заславского, для еврейской красавицы русская литература делала исключение и посему шпиону Гиршелю Иван Сергеевич подарил красавицу-дочь Сарру.

Тимофей Николаевич Грановский (1813-1855), еще один младший современник Пушкина, опубликовал в журнале "Библиотека для чтения" статью "Судьбы еврейского народа (От падения Маккавев по нынешнее время)". Современность почти отсутствует в этой статье, хотя она рядом, она стучится в двери, она уже на пороге нового времени.

Историк Грановский выдвигает интересную версию откупа церквей на Украине. Но вот что говорится о еврейском народе: "Очень недавно сыны Израиля были среди нашей образованности несчастнее японских кожевников. Рассеянные по всем краям, без отечества, без политического быта, они не находили у других народов ни безопасного приюта, ни сочувствия своим страданиям. Церковь громила их своими проклятиями; народ их ненавидел, правительства презирали их и грабили; даже ученые, которые занимались их историей, разделяли их предубеждения и, казалось, искали в летописях этих несчастных изгнанников только новых причин ненависти и новых поводов к обвинению"28. Замечательно в этом отрывке полное отсутствие места действия и времени. По цензурным соображениям сцена отсутствует, создается впечатление вневременности происходящего, сравнение с японскими кожевниками отодвигает евреев на край известного нам мира, хотя в условиях России это сравнение можно было вполне заменить бесправием крепостного сословия. А каких ученых имел в виду Грановский? На русской почве – это историк В.Н. Татищев и Г.Р.

Державин.

Далее Грановский говорит о "чудной" истории народа, "который, утратив все условия отдельной народности, неизменно пронес через длинный ряд веков и переворотов свои религиозные верования, свой первобытный характер, свои предания о минувшем и надежды на будущее"29. Грановский прослеживает историю евреев с древнейших времен. Ему известно о существовании еврейской колонии "Ка-ин-фу" в Китае или о таком малоизвестном факте, как обитание двух групп евреев – черных и белых – на Малабарском берегу.

С негодованием Грановский пишет о средневековых преследованиях евреев во времена крестовых походов или о жестокости Иоанна Безземельного или ханжестве Филиппа Красивого, ограбившего евреев и "подарившего" отнятую синагогу своему кучеру. С гневом и омерзением пишет Грановский о положении евреев в Польше. И именно здесь, с большим тактом, он выдвигает новую версию откупа церквей на Украине.

Грановский с надеждой смотрит на будущее еврейского народа.

Конечно, большая часть исследования молодого ученого представляет собой компиляцию из трудов историков Георга Бернгардта Деппинга и Жана Батиста Капфига, но в части освещения истории евреев Польши и России (включая историю франкистов) он вполне самостоятелен.