***

Утром еще до рассвета, кто-то постучал в дверь кухни три раза, потом два, потом один. Я даже не пошевелилась. Стук повторился: опять три раза подряд- два- один- прямо код какой-то. А ну уходите отсюда, кто бы вы ни были.

Я услышала как дверь скрипнула и отворилась, кто-то ходил по кухне и чем-то шуршал, потом опять дверь скрипнула и все затихло.

Я тихонько встала и на цыпочках подошла к двери, открыла ее и высунула голову -. в кухне никого не было, но на столике оявились две корзины накрытые белой льняной тканью. Я осторожно приподняла ткань. В первой корзине было два полотняных мешочка: один с красной, другой с белой фасолью, два кулечка семечек- подсолнечными и тыквенными и еще несколько пакетиков с семенами, названия которых я не знала.

Я решила переставить корзинку подальше от двери, но когда подняла ее, то она показалась мне тяжелее, чем можно было ожидать. Я поставила ее на столик, выложила оттуда все кулечки и опять подняла. Корзинка осталась почти такой же тяжелой и заподозрила, что здесь должно быть двойное дно. При ближайшем рассмотрении оказалось, что верхнее дно было вплетено жгутиками в стенки корзинки. Я расплела их аккуратно, сама не понимая зачем я этим занялась.Под верхним дном оказался тяжеленький пакетик перевязанный шпагатом. Развязать что ли? А почему бы нет? Разве не я хозяйка на этой кухне?

В пакете оказались четыре стеклянные тяжеленькие баночки перевязанные плотной белой тканью. В трех из них было варенье.Я посмотрела банки на свет: одно было земляничным, другое из белой черешни, а третье грушевым- крупные красивые золотистые ломтики груш в густом сиропе. У них тут, конечно, с вареньем напряженка, но зачем же так прятать? Прям контрабанда какая-то. В четвертой банке, - мне сначала показалось, что это густое темное повидло,- но когда я открыла крышечку, то обнаружила там сладкую маковую начинку для пирогов. Я завернула пакет, перевязала его опять, сложила баночки в корзину, вплела жгутиками дно, вобщем все сделала как было. На всякий случай.

Во второй корзине был соломенный судок полный крупных коричневых, еще теплых и как будто только что снесенных яиц, горшочек масла, два мешочка с пшеницей разных сортов- желтые зернышки и розовые, крынка молока и пакетики с разными специями и пряностями.

В дверь кухни опять постучали.

На этот раз я открыла сама. Вошел молодой рыжий парень, поздоровaлся, поставил на пол два бидона и сказал:

– Ну сколько можно с Кудыкиной Горы воду таскать? Неужели не найдете замену какую-нибудь воде этой?

Я ответила, что постараюсь.

Не успел он уйти, как появилась Дарина, уже знакомая мне помощница Назара, и вкатила на кухню целую тележку с необыкновенно красивыми овощами: морковки, репки, тыковки, капустные головки, луковички и пучки свежей зелени. Увидев меня на кухне, она одобрительно закивала:

– Вот это хозяйка! Встает чуть свет и сама товар принимает! И не сомневайтесь, это все с его личного огорода- лучше просто не бывает!

Она ушла. Опять все затихло.. Какая я, к черту, хозяйка: даже запахов не слышу и вид еды никакого аппетита не вызывает. И все остальное безразлично- я и впрямь себя ватной куклой ощущаю. Но это пройдет, только надо этого захотеть. А чтобы захотеть- надо знать зачем - все очень просто. Надо собраться с мыслями и разобраться, но для начала надо привести себя в порядок. Пару дней я так и просидела в вечернем бархатном платье. Потом сняла его, швырнула в угол и сидела завернувшись в клетчатый плед. Вернуться к себе - я не могу, мне страшно даже подойти к дверям своих покоев. Я боюсь, что стоит мне подойти к дверям, то тяжелое чувство, которому я не знаю названия, от которого тяжелеют ноги и голова наполняется плотной ватой, в которую проваливаются звуки, мысли и ощущения, опять меня настигнет.

Я долго плескалась под рукомойником, потом надела легкое открытое светлое платье, которое кто-то заботливо положил на спинку кресла еще несколько дней назад. У кресла стояли так же легкие сандалии, а рядом на столике - корзинка с предметами туалета и гребнем для волос. Глянула в зеркало над умывальником: бледная, глаза потухшие. Кстати, а почему никого нет на кухне, не пора ли завтрак готовить?

Они пришли все вместе, шумно споря о чем то, увидели меня одетой и аккуратно причесанной, обрадовались, засуетились и стали наперебой предлагать мне разные варианты завтрака, но мысль о еде меня по прежнему не вдохновляла.

– Полина, сегодня я испеку печенье из яблок, орехов и подсушенного манго, - пообещал Ромка, - запах этого печенья может мертвого разбудить.

Анисья принесла мне для подкрепления сил чашку горячего клюквенного морса сваренного на воде из родника у Кудыкиной Горы. Я выпила, чтобы ее не обижать, не почувствовав ни вкуса ни аромата, и фуэрза ее мне не открывается больше, не знаю о чем она думает. Ничего, совсем ничего не чувствую.

Я ухожу опять в комнату, чтобы не мешать им готовить завтрак, грею руки о горячую чашку. Опять смотрю на себя в зеркало: что-то во мне поменялось как будто.

– Все еще переживаешь?- спрашивает Ахх у меня за спиной. Он садится на диванный валик и закидывает ногу за ногу.

– Нет. Странная пустота и покой внутри.

– И это-то меня и беспокоит, - сразу начинает волноваться Ахх.
– Уж лучше сердись, кричи, -так будет лучше.

– Для кого?

– Для всех. Попробуй, а? Плачь, жалуйся, ругайся…

– Зачем?

– Как зачем? Сразу прибегут утешители, спасателям дело найдется, рябь по воде пойдет, волны поднимутся, чья-то лодка перевернется, а кого-то волны и на берег вынесут, демонетки зазвенят, - все ж веселее, да и я при деле буду. А так- мертвый штиль у нас- ни туда ни сюда. Рассердись, детка.