Метров через сто я свернул в сторону, к крепостным воротам, оттуда сбежал к частному кафе, огороженному, словно полевой армейский штаб, маскировочной сетью, спустился еще ниже, к самой стене бастиона. Оттуда не спеша пошел по шлифованным камням, прячась за кустарниками терновника. Каменная пирамида, нависающая над лестницей, надежно прикрывала меня со всех сторон. Опустившись на камни, я стал наблюдать за входом в гостиницу.

Минут через пятнадцать распахнулись створки окна на третьем этаже, и в проеме показался Браз. Даже с расстояния было заметно, что его волосы стоят дыбом, а глаза подпухли. Режиссер подошел к окну, свесился вниз, сплюнул, потом сладко потянулся и исчез в глубине комнаты.

Страдает, наверное, от головной боли, мысленно посочувствовал я постояльцу.

За каменной стеной что-то громыхнуло, похоже, с лебедки сорвалась люлька. Вслед за этим раздался приглушенный мат рабочих.

Прошло еще полчаса. Я скучал на своих камнях. Несколько раз мимо калитки проходили мальчики – то с ластами, то с мамами, то с пивом, но ни один из них не приблизился к двери.

Браз снова показался в окне. Он стоял посреди проема, вполоборота, с кофейной чашкой в руке, и очень напоминал картину в белой раме «Портрет неопохмелившегося мужчины».

Мне на голову чуть не наступила какая-то дамочка, увлеченная осмотром бастиона. Когда я увернулся от ее ножки, точно опускающейся мне на глаз, дамочка меня увидела и пискнула так, словно едва не наступила на змею.

Прошло еще некоторое время. Бригадир Роман, стоя на карнизе цокольного этажа, ловил и складывал под ногами мешочки с цементом, которые ему кидали снизу. Значит, лебедку эти работнички уже сломали, догадался я.

Мне надоело сидеть в своей засаде. Лембит Лехтине, по всей видимости, сегодня не осчастливит меня своим письмом.

От скуки я стал отжиматься от камней, не упуская из виду гостиницу. Когда несколько капель пота сорвались с кончика носа и упали на камни, к гостинице подъехала желтая колымага Виктора. Чтобы лучше видеть, я встал на одно колено и взялся рукой за ветку терновника.

Виктор не спеша вылез из машины, хозяйской поступью обошел вокруг, постучал носком ботинка по колесу (сколько живу, до сих пор не знаю, зачем это делают?) и вразвалочку подошел к калитке. Если зайдет – сразу за ним! – приказал я себе.

Он позвонил. Очень не скоро дверь открыл кто-то из рабочих, кажется, Доходяга. Я встал во весь рост, прячась за колючими ветками. Виктор, однако, заходить не стал, что-то сказал, махнул рукой, показывая на окна Браза. Калитка закрылась, и инструктор вернулся к машине. Открыл дверь, развалился на сиденье.

Через минуту вышел режиссер с папочкой под мышкой, пожал Виктору руку и сел в машину. Мотор затрещал, выхлопные газы смешались с пылью, закрывая сцену триумфального отъезда режиссера Касьяна Браза на съемочную площадку.

На сегодня все, мысленно сказал я и пошел к гостинице. Зря угробил почти два часа, думал я. Допустим, поймал бы мальчишку за руку. А вдруг попался бы стойкий, которого не сломали бы ни деньги, ни предложение покататься на джипе? Что тогда? Мальчишка – не Виктор, с ребенком не станешь грубо обращаться. Кроме того, Лембит наверняка подстраховался, и мальчики скорее всего получали письма не из его рук.

Когда я вошел во двор, то нос к носу столкнулся с бригадиром Романом.

– Ну? – неопределенно спросил я его.

– Работаем, – в тон мне ответил бригадир, пряча в кулаке полиэтиленовый пакет.

– Да, – кивнул я. – Пиво только что привезли. Разгружают!

Хлопнув его по плечу и выбив облако цемента, я, посвистывая, взбежал на этаж, подошел к двери резервации и, не успев достать из кармана ключ, замер.

– Вот же какая хреновина, – пробормотал я, глядя на дверную ручку.

Скрученный в трубочку, между ручкой и дверью торчал почтовый конверт. Я выдернул его, не веря, что меня так ловко обвели вокруг пальца, и прочитал свою фамилию, отпечатанную все тем же струйным принтером.

Бедная дверь! Сколько раз ей доставалось от меня ни за что! Я двинул по ней кулаком с такой силой, что по этажам и коридорам разлетелось эхо, как от пушечного выстрела.

«Дорогой друг! Спешу вас предупредить, что на продажу, помимо колпака, я выставляю другую немаловажную вещь, забытую вами по невнимательности в каком-то гадком сарае – автомобиль «ВАЗ» шестой модели под номером 54—27 КРД вишневого цвета со всеми вашими отпечатками пальцев (на руле и рычаге переключения передач). Правда, она битая (немного помят передок, разбита правая фара и радиатор выпачкан в чем-то красном да налипла к нему не то шерсть, не то волосы), но за этот дефект я сбрасываю цену. В итоге она становится просто смехотворной, почти символической – 300 000 долларов США. Если у вас в настоящее время нет наличной валюты, я готов взять антикварным золотом.