Тревиц начал стелить постель.

— Сообщество не так уж далеко от нас. Сейшельский Союз окружен территорией Федерации. У нас здесь огромный штат, от консулов и ниже. Сейшельцам нравится противостоять нам на словах, но на самом деле они стараются нас не раздражать… Ложитесь спать, Янов. Мы сегодня ничего не успели, придется завтра больше потрудиться.

Слышимость между двумя каютами была хорошая. После того как погас свет, Пелорат стал беспокойно ворочаться и, наконец, сказал:

— Голан?

— Да?

— Вы не спите?

— Пока вы разговариваете, нет.

— Кое-чего мы сегодня все-таки достигли. Ваш друг Комп…

— Бывший друг, — проворчал Тревиц.

— Кем бы он ни был, он рассказал нам о Земле кое-что, раньше мне не попадавшееся. Радиоактивность!

Тревиц приподнялся на локте.

— Знаете, Янов, если Земля действительно мертва, это не значит, что мы возвращаемся. Я все равно хочу найти Гею.

Пелорат шумно выдохнул, как будто сдувал пушинку.

— Дорогой мой, я тоже. Да я и не думаю, что Земля мертва. Компор рассказал то, что он считает правдой, но в Галактике почти в каждом секторе есть такая история. И у всех есть Прародина, и называется она Землей или близким названием. Антропологи называют это глобоцентризмом. Люди всегда стремятся считать себя лучше соседей, считать, что их культура древнее, чем на других планетах, что все хорошее на других планетах заимствовано у них, а все плохое заимствовано где-то еще или искажено. И они стремятся приравнять превосходство в разных областях к превосходству в древности рода. И когда они не могут доказать, что их планета и есть Земля, они помещают Землю хотя бы в свой сектор, даже не зная точно в каком месте она находится.

— Вы считаете, — сказал Тревиц, — что Компор, поместив Землю в Сектор Сириуса, просто следовал общему правилу?… А все-таки у Сектора Сириуса действительно очень древняя история, каждая планета там хорошо известна, это легко проверить и не отправляясь туда.

Пелорат кашлянул.

— Даже если вы точно докажете, что в Секторе Сириуса нет Земли, это не поможет. Вы не представляете себе, Голан, до какой степени мистицизм может подавить рациональность. В десятке секторов Галактики ученые вполне серьезно утверждают, что Земля, или как бы они ее ни называли, расположена в гиперпространстве и недоступна. Разве что случайно.

— А они не утверждают, что кто-то действительно туда случайно попадал?

— Такие легенды существуют, хотя в них не верит никто, кроме жителей той планеты, которая их породила.

— Тогда, Янов, давайте и мы не будем в них верить. Отправимся в наше частное гиперпространство сна.

— Но, Голан, меня заинтересовала история с радиоактивностью. Здесь есть что-то похожее на правду.

— Что значит похожее?

— Радиоактивная планета была бы планетой, где жесткое излучение сильнее, чем обычно. На такой планете был бы выше темп мутаций. И эволюция шла бы быстрее, и виды были бы разнообразней. Помните, я вам говорил, что один из пунктов, с которым согласуются все легенды, говорит о невероятном разнообразии жизни — миллионы видов. Может быть большая, чем на других планетах, радиоактивность и объясняет все уникальное на Земле.

Тревиц помолчал, потом произнес:

— Во-первых, Компору нельзя верить. Он мог солгать, чтобы заставить нас улететь с Сейшел в Сектор Сириуса. Я думаю, так и было. Ну, а даже если он и сказал правду, то ведь он сказал, что радиоактивность там так возросла, что жизнь стала невозможна.

Пелорат снова сдунул воображаемую пушинку.

— Но радиоактивность была не настолько велика, чтобы помешать развиться жизни. А если жизнь возникла и поддерживалась, она не могла погибнуть, потому что уровень радиации со временем не увеличивается, а уменьшается.

— Ядерные взрывы? — предположил Тревиц.

— При чем здесь взрывы?

— Я имею в виду, что они могли быть на Земле.

— На поверхности? Невозможно. В истории Галактики нет ни одного упоминания об обществе столь глупом, чтобы применять ядерные взрывы в войнах. Во время осаждения Тригела, когда обе стороны дошли до голода и отчаяния и Джиндиррурус Хоратт предложил вызвать термоядерную реакцию…

— Его повесили матросы его же флота. Я знаю галактическую историю. Я как раз думал об этом случае.

— В архивах нет никаких сведений о случаях, когда повысилась бы радиоактивность планеты в целом. — Пелорат вздохнул. — Я предлагаю, закончив дела здесь, отправиться в Сектор Сириуса и осмотреться там.

— Может быть, когда-нибудь, но сейчас…

— Да-да, умолкаю.

Пелорат замолчал, а Тревиц лежал в темноте и размышлял, не привлек ли он уже слишком много внимания. Может быть, разумнее в самом деле отправиться в Сектор Сириуса и вернуться к Гее, когда о нем забудут.

Так ничего и не решив, он уснул. Сны его были тревожны.

Поздним утром они снова приехали в город. На этот раз в туристском центре была толпа, но им удалось получить каталог, указания к нему и инструкции, как пользоваться местными компьютерными банками данных.

Они тщательно изучали полученные материалы, проверяли информацию об антропологах, археологах и античных историках. Вдруг Пелорат сказал:

— А!

— А? — грубовато повторил Тревиц. — Что «а»?

— Имя Квинтесец. Оно мне кажется знакомым.