— Разбивку цехов делал я, — говорил Иван Иванович, катившийся впереди, как тяжёлый закопчённый арбуз. — Конечно, исходя из профиля нашего завода. Здесь я предполагал механический цех, вот здесь — кузнечный… А это — литейный. Теперь же я не знаю… Но, как говорится, вам теперь и карты в руки… — то и дело обращался он к Нечаеву.

Нечаев во время обхода территории не проронил ни слова. Он, сжав тонкие губы, угрюмо сверкал из-под козырька мохнатой кепки бело-синими белками глаз да время от времени крепко тёр подбородок. Молчал Савельев, молчали и остальные.

— А это, как видите, подстанция, — сказал Хохлов, подводя всю группу к кирпичной коробке. — Подстанция нужна в первую очередь, поэтому решили устанавливать всё оборудование, не дожидаясь конца кладки помещения.

Впервые за всё время Нечаев поднял на Хохлова потеплевшие глаза.

В «заводоуправлении» — огромном, без перегородок, деревянном сарае — было пусто, только какой-то старик, замотанный шарфом, копался в бумагах. Вокруг его стола на полу, на верстаках лежали кипы бумаг — и россыпью, и в зашнурованных книгах. Дальше, вдоль стены, стояло ещё несколько столов, тоже заваленных бумагами.

— Тут у нас всё — и бухгалтерия, и партком, и завком, и… словом, вся канцелярия, — сказал Хохлов. — Сейчас люди ушли позавтракать.

— Всё ясно. — Савельев сел за один из пустых столов. — Рассаживайтесь, товарищи.

Люди расселись, кто на стулья, кто на кипы бумаг.

— И так, мы прибыли на место, всё увидели своими глазами, — продолжал Савельев. — Основное оборудование поступило, сырьё есть и продолжает поступать. Задача у нас до удивления простая — через две недели дать фронту первую тысячу снарядов…

Хохлов вздёрнул голову, подался вперёд, словно от толчка, стремительно вскочил и взмахнул руками. Все обратили на него внимание, повернулись к нему. Но он молчал.

— Что, Иван Иванович? — спросил Савельев.

— Э-э… простите… Как вы сказали? Через сколько, простите, времени… эту первую тысячу…

— Через две недели, Иван Иванович, — спокойно произнёс Савельев. — Фёдор Фёдорович, прошу высказать свои соображения.

Нечаев встал, снял кепку. Под кепкой оказались жиденькие русые волосы, сквозь которые просвечивала розовая, как у ребёнка, кожа.

— Прежде всего хочу отдать должное местным властям, хотя никого из представителей этой власти здесь нет. Разгрузка оборудования идёт хорошо. И вообще — я ожидал худшего… Я прошу, Антон Силантьевич, об этом особо довести до сведения не только обкома партии, но и Наркомата боеприпасов. Далее хочу отдать должное Ивану Ивановичу Хохлову и всем, с кем он работал, за удачно выбранную площадку для завода и вообще за всё то, что он буквально за несколько дней тут сделал.

Иван Иванович не ожидал таких слов, опять стремительно подался вперёд, но не встал, а только удивлённо закрутил головой.

— Прошу и об этом довести до сведения партийных органов и Наркомата, — продолжал Нечаев. — Общую нашу задачу конкретизирую в нескольких словах. До вечера я с дирекцией и главным специалистом бывшего завода должен учесть потребность и наличие всего инженерно-технического состава и рабочих, исходя уже из профиля нашего предприятия. Завтра утром надо отдать приказ о назначении начальников цехов, участков и так далее — то есть всего командного состава производства. С завтрашнего же утра начнём монтаж оборудования цехов и его наладку…

— Позвольте, позвольте… — вскочил Хохлов. — Начнём монтаж оборудования под открытым небом?

— Да, под открытым небом, — глядя на Хохлова, сказал Нечаев. — Некоторые площадки под будущие заводские корпуса придётся только расширить. Конечно, было бы идеально, если бы вы, Иван Иванович, догадались их сразу делать больше. Но ведь вы не предполагали, что профиль завода изменится. Следовательно, здесь нет вашей вины. Подстанция, я полагаю, через несколько дней вступит в строй?

— Конечно, конечно… — растерянно уронил Хохлов.

— За подстанцию вам, Иван Иванович, особое спасибо. Это нас просто спасло. Будет энергия — через две недели дадим снаряды.

Нечаев сурово оглядел присутствующих, склонил голову набок, будто вспоминая, что ещё нужно сказать. И вдруг улыбнулся застенчиво, пригладил ладонью свои жиденькие волосы.

— Вот и всё, товарищи. До завтра все прибывшие свободны. Это время вам даётся на устройство с жильём и так далее. А как и где — скажут в райисполкоме.