В ответ Кэм обнажил ей второе плечо, глядя, как пеньюар соскользнул на пол, почти открыв ее грудь, в вырезе ночной рубашки виднелся один напряженный сосок. Совершенно намеренно Кэм намотал на палец развязанную тесемку, дернул, полностью обнажив грудь, и провел ладонью по соску, наблюдая, как Хелен закрыла глаза. Странно, он ждал, нет, хотел, чтобы она дала ему пощечину за такую наглость. Но Хелен ничего не сделала, лишь тонкие ноздри затрепетали. Боится? Или что-то другое?

У него вырвался низкий, жадный стон.

И тут же словно что-то лопнуло в нем. Господи, да он ведь не лучше своего брата. Кэм отдернул руку, которая на миг задержалась у прекрасного изгиба ее скулы. Нет! Он не сделает этого. Все еще сжимая подсвечник, он небрежно подхватил лежавший на ковре пеньюар.

— Отправляйся в свою комнату, Хелен, — велел он, бросая пеньюар ей в руки. — Прошу, уходи. Пока я не взял то, чего так явно хотелось Бентли.

Хелен исчезла.

Кэм грохнул подсвечником о стол, даже упала одна из свечей, схватил новую бутылку бренди, выдернул пробку и швырнул ее в огонь.

К трем утра Кэму стало ясно, что бренди не поможет ему подавить ни желание, ни презрение к себе. Отвратительные слова тетки не выходили из памяти, терзая его. Но представлять Хелен в объятиях Бентли было еще мучительнее.

Когда часы пробили половину четвертого, он принял решение. Ничего не изменилось. Она все равно должна принадлежать ему, так или иначе. И видит Бог, он добьется от нее ответа. Хелен объяснит свои намерения в отношении… кого? его самого? его брата? Лоу? Кэм и сам не мог толком ответить на свой вопрос.

Он вскочил со стула, решительно направился по коридору, а затем вверх по лестнице. Не понимая, что собирается делать, повернул, в три шага достиг комнаты Хелен и с силой рванул дверь. К его удивлению, таких усилий не требовалось, ибо дверь легко открылась и столь же тихо закрылась за ним. Кэм прошел через комнату и уставился на кровать. Хотя огонь в камине почти угас и в комнате было прохладно, Хелен лежала, разметавшись от беспокойного сна, на смятых простынях, длинные, темные волосы рассыпались по подушке. Дрожь пробежала по телу Кэма, все гневные вопросы мгновенно смыла захлестнувшая его волна желания.

О Господи! Сколько времени прошло с тех пор, как он запускал пальцы в ее густые волосы? Чертовски много! И эта проклятая женщина умудрялась выглядеть во сне еще более соблазнительной, чем при свете дня. Он поставил бокал на ночной столик и присел у кровати, стараясь не разбудить ее. Он безотрывно глядел на спящую Хелен, которая лежала на боку. Грудь у нее была почти обнажена, потому что она не потрудилась завязать тесемку ночной рубашки. В свободном белом одеянии она казалась ангелом с картины, — темным, завораживающим, сходящим с небес на покрытый облаками средневековый алтарь. Но, Боже, ее опухшие глаза! В уголках еще не высохли слезы!

Воротник ночной рубашки намок, будто слезы у нее лились рекой. Гнев снова вспыхнул в душе Кэма, когда он понял, что жадные пальцы брата касались ее, открывая его взору тело Хелен. Будь он проклят! Как он посмел?

В этот момент Кэм почему-то не допускал мысли о том, что это его гнев заставил Хелен плакать, а не жадные руки Бентли. Ее правое колено было поднято, отчего рубашка задралась до середины бедра. Его взгляд жадно заскользил по ее ноге.

В камине затрещали угли, и вспыхнувший огонек бросил золотисто-персиковый отблеск на ее кожу. Хелен беспокойно забормотала что-то и передвинулась к краю постели, вырез ночной рубашки сполз еще ниже, кокетливо обнажив сосок одной груди.

Пальцы Кэма горели от желания погладить внутреннюю сторону ее бедра, поднять рубашку. Он неуверенно протянул руку и тут же отдернул, словно ужаленный. Нет! Он не будет соблазнять ее, пока она спит. Ведь она проснется от желания, не зная, кто нарушил ее сон. Когда он разбудит в ней желание, а потом овладеет ею быстро и решительно, она должна будет знать, что именно он сделал это. Он устал ждать, бесконечно хотеть того, что никак не может получить.

Всего пару недель назад Хелен трепетала в его объятиях с такой страстью, какую редко можно встретить у женщин. И он непременно снова вызовет в ней это чувство. Да, насладится сам и доставит наслаждение ей. На этот раз, когда он добьется своего, она будет настолько удовлетворена им, что никогда уже не подумает ни о ком другом.

И не важно, что он слишком долго оставался без нее и не знал, что она предпочитает, что заставляет ее стонать от удовольствия. Он знал то, что имело значение: вкус ее кожи, звуки, свидетельствующие о ее желании, запах ее возбуждения. Все, что повергало его в мучительный ад желания.

Да, он возьмет ее. Сумеет уговорить. Руки у него дрожали от желания и стыда. Стоя на коленях, Кэм опустил пальцы в бокал, затем прикоснулся влажными пальцами к ее соску и глядел, как он твердеет. Хелен во сне ответила на его прикосновение, ее рот приоткрылся, из него вырвался тихий вздох.