«Гроза красавиц!» – усмехнулся про себя лорд Чарлз и, посмотрев на леди Констанцию, подумал, а догадывается ли она о том, что ее власть над виконтом закончилась?

Желая привлечь к себе внимание виконта, леди Констанция положила руку ему на локоть и спросила:

– О чем ты размышляешь, Виктор?

Ее нежный голос звучал соблазнительно, он словно обволакивал собеседника.

– Я размышлял о том, что ты, без сомнения, самая красивая из присутствующих здесь женщин, – сказал виконт.

Леди Констанция, ждавшая именно этого ответа, не заметила в отличие от лорда Чарлза, что виконт произнес эти слова машинально, так, будто они были лишены для него всякого смысла.

Внезапно шум в зале стих, и все взгляды устремились на двух припозднившихся посетительниц, направлявшихся к свободному столику у окна.

И виконт, и лорд Чарлз с интересом провожали глазами почтенную даму, гордо шествующую по проходу, напоминая чем-то величавое судно, которое плывет по ветру. У обоих молодых людей возникло ощущение, будто они уже где-то видели эту особу. Ее лицо было знакомо, но они не могли вспомнить имя.

За дамой следовала девушка, казавшаяся Персефоной, вышедшей из мрака подземного царства. Несмотря на типично английскую внешность, она сильно отличалась от остальных женщин. На ее личике сияли огромные глаза цвета морской лазури. Уложенные в простую прическу светлые волосы отливали золотом. При виде ее в сознании возникал образ нежной распускающейся розы.

Девушка была одета в белое платье, но совершенно иного оттенка, чем у других дебютанток. Оно переливалось серебром и сверкало, как росинка на лепестке цветка.

Вновь прибывших усадили за столик, и сгоравший от любопытства лорд Чарлз обрел наконец дар речи.

– Кто она? – обратился он к виконту.

– Не имею ни малейшего представления! – ответил тот, с трудом оторвав от девушки взгляд. – В жизни не видел более прекрасного создания! – Знаком подозвав к себе метрдотеля, он на великолепном французском спросил: – Кто те две женщины, которые только что вошли в зал?

– Это леди Розамунда Ормонд, милорд. Его светлость, ваш отец, помнит ее как звезду театра «Гейэти» под именем мадам Рози Рилл. А с ней ее племянница, мисс Айна Уэсткотт.

– Рози Рилл? Просто не верится! – пробормотал виконт. – Наверное, тут какая-то ошибка, – сказал он лорду Чарлзу, когда метрдотель отошел от их столика. – Невозможно, чтобы это была Рози Рилл.

– Кажется, я узнал ее, – объявил лорд Чарлз. – Я видел ее один раз, перед тем как отправился в Итон. Уверен, это она.

– И с ней племянница! – проговорил виконт, словно пытаясь убедить себя в том, что девушка реальна.

– Дорогой Виктор, ты пренебрегаешь мною! – ласковым голосом напомнила о себе леди Констанция.

– Разве такое возможно? – воскликнул виконт и снова, не в силах совладать с собой, бросил быстрый взгляд на сидевшую за соседним столиком девушку изумительной, невероятной красоты.

Лорду Чарлзу, который тоже не сводил с нее глаз, леди Констанция внезапно показалась старой и непривлекательной.

«Наверное, это игра света, – решил он. – Или эта девушка очень юна – слишком юна для Монте-Карло».

Лорд Чарлз чувствовал, что эта незнакомка – сколько бы лет ей ни было – неповторима, однако трудно было сразу определить, в чем именно заключается ее уникальность. Зато он совершенно ясно осознал, что связь его друга с леди Констанцией закончилась. Виконт, который привез ее сюда, в Монте-Карло, не вернется с ней назад, в Англию. Ей придется поискать кого-нибудь другого на роль сопровождающего.

Лорду Чарлзу стало жаль леди Констанцию, и он решил развлечь ее беседой. Они обсуждали общих знакомых: и тех, кого уже встретили в Монте-Карло, и тех, кто только собирался приехать в конце недели.

– Мне говорили, что это лучший сезон в Монте-Карло, – сказал лорд Чарлз и внезапно заметил, что леди Констанция не слушает его, а смотрит на виконта, чье внимание было поглощено Айной.

Рози отлично осознавала, какой сенсацией стало их появление в зале. Но больше всего ее радовало то, что ей удалось пробудить интерес у мужчин, сидевших за соседним столиком.

Айна же, не подозревавшая о том, что стала предметом всеобщего внимания, с непосредственностью ребенка, оказавшегося в волшебной стране, оглядывалась по сторонам.

– Я впервые вижу столько драгоценностей, тетя Розамунда, – сказала она. – Я и не предполагала, что женщины надевают эгретки [2] по вечерам.

– А днем они еще и не так себя украшают! – ответила Рози. – И это служит символом того, что либо женщина богата, либо ее кавалер достаточно богат, чтобы обеспечить ее самым лучшим!