Маркиз был твердо намерен добиться того, чтобы картины, которые покупал он, были столь же известны и великолепны, как и собранные его предками.

Войдя в гостиную, он обнаружил, что некоторые из приглашенных уже там: лорд и леди Кливленд, а также леди Сара.

Когда маркиз вошел, они все громко смеялись чему-то.

Заметив его, леди Кливленд поднялась с кресла.

— Блэйк, как замечательно снова вас видеть! — воскликнула она. — Вы знаете, как я обожаю Ридж, который, кажется, становится все красивее с каждым моим приездом!

— Рад это слышать, — с улыбкой ответил маркиз.

Обменявшись рукопожатием с лордом Кливлендом, он сказал:

— Я с нетерпением ждал встречи с вами, Артур.

Потом маркиз повернулся к леди Саре.

Она специально встала чуть в стороне, чтобы он успел восхититься ее красотой.

Когда маркиз подошел к ней, она протянула руки ему навстречу.

— Надеюсь, вы простили меня за навязчивость?

— Вы знаете и без моих слов, — ответил маркиз, — что вам здесь рады в любое время.

Он поймал ее взгляд и понял, чем закончится вечер.

Словно бы нехотя маркиз повернулся обратно к Кливленду.

— Над чем вы так весело смеялись, когда я вошел? — спросил он. — Кажется, я пропустил что-то забавное?

— Очень забавное, — улыбнулась леди Кливленд.

— Сара рассказывала нам весьма фривольную историю о Джордже Гамильтоне, но мы поклялись никому не разглашать этой тайны!

— Кроме меня, конечно! — небрежно заметил маркиз.

При этом у него мелькнула мысль, что леди Сара не должна сплетничать о герцоге Гамильтоне.

Во-первых, герцог был уже не молод, а во-вторых — весьма уважаемый человек.

Если она была способна распространять сплетни о нем, то с такой же легкостью могла разболтать всем о вещах, о которых лорд Биконсфилд запретил когда-либо упоминать. Дверь гостиной распахнулась.

— Сэр Джеймс Танкомб и мисс Николь Танкомб, милорд! — объявил дворецкий.

Маркиз повернулся.

К нему шла Николь в прекрасном бирюзовом платье.

Она не могла предвидеть, что гостиная маркиза станет для нее идеальным фоном.

Стены были белые с золотыми листьями. Стулья и диваны эпохи Людовика Четырнадцатого задрапированы синим, и этот цвет почти полностью совпадал с цветом платья Николь.

Разумеется, все в комнате было подобрано в тон с мебелью.

Даже в ковре преобладали синий и белый цвета.

Пока Николь шла через зал, маркиз смотрел на нее, не в силах избавиться от мысли, что она похожа на статуэтку из севрского фарфора, что стояла на каминной полке.

А еще она напоминала картину Буше, в которую был включен точно такой же оттенок синего цвета.

Сначала маркиз обменялся рукопожатием с Джеймсом.

— Рад видеть вас снова, сэр Джеймс! — сказал он. — Я счастлив, что вы уговорили вашу сестру приехать с вами.

Николь присела перед маркизом в изящном реверансе.

Потом она вложила свою руку в его, и он почувствовал, как дрожат ее пальцы.

Казалось, будто он держит в ладони маленького испуганного птенца.

Поглядев в ее большие глаза, которые словно бы занимали собой все лицо, он убедился, что она действительно чего-то боится.

Желая ее успокоить, он задержал ее пальцы в своих чуть дольше, чем было необходимо, и проговорил:

— Прошу вас, познакомьтесь с моими друзьями. У нас тут очень скромная компания.

Он начал представлять ей прочих гостей, но в эту минуту в комнату ворвался капитан Баркли.

— Я не опоздал? — закричал он с порога. — Я потерял запонку и был вынужден позаимствовать одну из ваших.

Леди Кливленд посмеялась над его рассеянностью, и капитан направился к леди Саре.

Потом маркиз представил его Николь и Джеймсу. Капитан потрясение уставился на Николь:

— Почему я не видел вас раньше? Где вас прятали все это время?

— Там, где я живу, — улыбнулась Николь. — В деревне.

— Это место называется Кингз-Кип, — вставила леди Кливленд. — Я уже столько наслышана от нашего хозяина!

— Очаровательное название, — жизнерадостно заметил Вилли.

— Этого мнения придерживаются все Танкомбы, — проговорила Николь. — Но, конечно, они страдают предвзятостью!

С Уильямом Баркли было очень легко говорить, и Николь обрадовалась, что ее посадили рядом с ним за обедом.