Травмированный мозг не желает подчиняться, его не притормозить, не перенацелить, он действует самостоятельно, перемалывая прошлое, добираясь до самого потаенного.

Особенно донимают Дюбина кисло-сладкие или горькие воспоминания во время безделья.

В клинике, когда полумертвеца медики вытащили с того света, собрали из осколков и фрагментов, поневоле приходилось задумываться над прошлым, перелистывать странницы своей биографии.

А чем еще заниматься? Над ним гроздьями висели бутыли с какими-то растворами, от которых тянулись тонкие шланги. Кормили с ложечки, поили из специальной кружки. На морде — осточертевшая жесткая маска с приклепанными полосами, ноги и руки окольцованы — не пошевелиться. Вот и остается шевелить мозговыми извилинами. Чтобы не заплесневели.

Заниматься самоанализом — единственное развлечение. Если не считать многочисленных уколов во все части тела, большинство — в ягодицы, и платонического любования бедрышками и грудками кокетливых мадсестер.

Подсознание трудилось и когда подопечный сидел за рулем. Машинально отслеживая опасные маневры коллег по дорожному движению, автоматически переключая скорости и указатели поворотов, Дюбин так же машинально всматривался в свое далекое детство. Мозг показывал то четкие и ясные, то размытые картинки, иногда демонстрировал черные геометрические фигуры — треугольники, квадраты, ромбы.

Отца он не знал. Не было его и — все тут! Зачали будущего мстителя в пробирке. Или — клонировали... Нет, о клоне тогда еще не знали, ученые только догадываались.

Соседки, горестно покачивая головами, называли мальчонку полусиротой. Пацаны дразнили подкидышем. И это раздражало самолюбивого паренька. Ну, почему у других все, как у людей: родители, бабки с дедками, братья, сестры, а он — обсевок?

Мстил он и бабкам и пацанам жестоко, изощренно. Намажет сапожной ваксой околопод"ездную лавочку и злорадно посмеивается при виде почерневших платьев и халатов старушек.

Отравит стрихнином любимую собаку «приятеля». Выльет флакончик туши на тетрадь другого. Пристроит иголку в стуле учительницы, которая вздыхала по поводу «безотцовщины», и с наслаждением наблюдает, как дерьмовая воспитательница подскакивает, хватаясь за уколотый зад.

Но все это было детское, почти безобидное, баловство. Настоящая жестокость пришла позже, началась она с выстрела в спину Лавра, окончательно утвердилась после пребывания в клинике.

Мать он донимал по другому. Садистски выспрашивал: кто и что его отец? Почему сбежал и где сейчас обитает? Почему сын не носит отцовскую фамилию — записан на мать? Почему нет ни одной фотографии любимого папашеньки?

Несчастная женщина с трудом отбивалась от колючих вопросов. В основном, использовала литературные сравнения и обороты. Работая в библиотеке, Дюбина с удовольствием читала и перечитывала классику, но иногда инересовалась и детективным жанром. Будто сравнивала и, соответственно, оценивала и то, и другое.

Мальчик интересуется своим отцом? Ну, что ж, вполне закономерной желание. Библиотекарша зажмуривается, будто готовится нырнуть в речку с неизвестно каким дном — засасывающим либо песчаным. Наконец, решается на позорную для любого честного человека ложь.

Отец — известный актер. Фамилии не назову, прости уж, не хочется пятнать светлое имя знаменитости. Он часто звонит, интересуется успехами сына, помогает деньгами...

Евгений уверен — врет, но вида не показывает, смотрит на мать кристалльно чистыми глазами.

Через день — другая версия. На этот раз родитель — глава политической партии. По тем же причинам фамилия не называется. Потом на свет Божий вытаскивается сам премьер-министр. Не нынешний — позапрошлый.

Наконец, мать вообще умом тронулась — упомянула некоего инопланетянина, похитившего ее с временным переселением на свою планету, после чего и родился сынок. Настоящий вундеркинд. Сработали отцовские гены.

Дюбин с преувеличенным вниманием слушал эти сказки, сочувственно кивал. Он понимал — правды не добиться. Потому-что его отец либо бандит, либо алкаш.

Позже, после смерти матери и первого своего удачного «дела» случайно узнал — проговорилась подруга матери: отцом был не бандит и не алкоголик — толстомордый заведующий библиотекой, втрое старше своей «служебной» любовницы. Вонючий козел почил естественной смертью после появления незаконорожденного отпрыска.

В детдоме, куда отвели сироту добродетельные соседки, в первую же ночь его избили. Накрыли одеялом и молотили кулаками, ногами, даже пустили в ход табуретки. Просто так, ни за что. Дюбин вертелся под одеялом, кусался, орал, но не плакал. Удивленные таким, «нестандартным» поведением пацаны не только сбросили одеяло, но и оказали избитому первую медицинскую помощь. В виде разорванной простыни и нескольких кружек воды.

Его не раз избивали, но та «темная» запомнилась

Так и пошло — избиения, издевательские кликухи, просто затрещины. Дюбин терпел. Огрызался, конечно, не без этого, но без злости.

Через месяц новичок превратился в уважаемого человека, через два — в признанного главаря...

Все, хватит воспоминаний! Пора переходить к сегодняшней реальности, мысленно сам себе приказал Дюбин. Расслабляться опасно, а прошлое всегда расслабляет.

Остановленное подсознание послушно умолкло. Странное поведение: то непокорно рисует картинки, то стирает их, подчиняясь повелению «хозяина».