— Ты почему без звонка? — бубнил он, старательно прикрывая перед любопытным взглядом Далилы дверь спальни.

— А что? — с вызовом спросила она.

Евгений пожал плечами:

— Я не один.

— У меня к тебе срочное дело, касающееся Наташеньки Замотаевой, — громко (специально «ее светлости») произнесла Далила.

Бонд испуганно шикнул: «Тише ты!» — и потащил тетку на кухню.

— Ты что, нарочно вопишь? — спросил он рассерженно, старательно прикрывая облупленную дверь.

— А что за секреты? — удивилась Далила. — Впрочем, если у тебя в спальне Морковкина…

Бонд возмутился:

— Сколько можно?! Тебе не надоело?!

— Ладно, не злись, — рассмеялась она, осторожно извлекая из сумочки пули. — Лучше посмотри, какая из них от «ТТ»? Я не очень-то разбираюсь.

Евгений выбрал нужную пулю и скептически сообщил:

— Эта. И что из того? По-прежнему в «пинкертонов» играем.

— Да ладно, — подмигнула ему Далила, — не беспокойся, я не только за этим приехала.

Бонд хмыкнул:

— Я надеюсь, что тебя ко мне в восемь утра привело нечто серьезное.

— Серьезней некуда, — сообщила она. — У меня есть подозрение, переходящее в уверенность, что эта пуля была выпущена из того самого пистолета, из которого застрелили Машу Верховскую.

Евгений вытаращил глаза:

— А где ты пулю взяла?

— Долго рассказывать, — отмахнулась Далила. — Я хочу, чтобы ты срочно поднял свои милицейские связи и проверил, так ли это на самом деле.

Он поразился:

— Ну ты даешь! Сколько лет-то прошло?!

— Много, — уклончиво (чтобы его окончательно не испугать) сообщила Далила.

— Вот именно. Дело Верховской в архиве давно, или как там это у них называется. Думаешь, это просто, неофициально его поднять.

— Нет, я так не думаю. Было бы просто, обошлась бы своими силами. Да и не надо ничего поднимать;

Всего лишь найди пулю в «вещдоках», и сверь с той, что у тебя. Если обе выпущены из одного пистолета, значит, Замотаевой не отвертеться. Машу убила она.

— Что значит, сверь? Я не специалист.

— Найди специалиста.

Бонд подумал с минуту, с хрустом поскреб в затылке и нервно сказал:

— Сделаю, но будут расходы.

Далила потрепала его по вздыбленной шевелюре и ласково сообщила:

— Ты мой самый любимый племянник.

Он уточнил:

— Я твой единственный.

— Правильно, поэтому помоги мне, больше ведь некому. А расходы я оплачу.

Кивнув на дверь, Далила со змеиной улыбочкой пояснила:

— Оплачу расходы по пулям, конечно, а не по девочкам.

— Ну ты и язва, — добродушно отметил Евгений.

Далила напомнила:

— Мы с тобой одной крови: ты и я.

Бонд покачал взлохмаченной головой:

— Уж не знаю, радоваться мне или плакать.

Деловито поковырявшись в ящике стола, он протянул ей карандаш и блокнот:

— На, пиши.

— Что писать? — удивилась Далила.

— Все. Где это дело велось? Кем? Какие были «вещдоки»? Я что, бог?

— На последний вопрос пишу «да», — рассмеялась Далила.

— Пиши, пиши, не отвлекайся.

Закончив писать, она приказала:

— И не смей мне тянуть! Немедленно выполни!

Евгений шутливо отдал ей честь:

— Есть, господин генерал!

— Вольно, — скомандовала Далила, целуя племянника в щеку и стремительно убегая.

Домашняя Замотаева напоминала подушечную болонку — этакий образчик буржуазного процветания: кокетливый халатик (безвкусный, но дорогой), яркие шлепки с пресловутым пушком, ленточка в волосах, бриллианты в ушах и на пальцах.

Лиза сказала бы: «Полный отстой!»

Целыми днями Наташенька возлежала на дорогущем восточном диване в гостиной. Утопая в роскоши, она готовила себя к редким встречам с богом, царем и супругом в одном лице — к встречам с самим Замотаевым.

Жизнь для нее наступала лишь в эти молниеносные, но знаменательные минуты, когда умотанный бизнесом Замотаев удостаивал женушку своим драгоценным вниманием.

Все остальное время Наташа прозябала и тосковала, хоть и дел было много. От скуки она жевала то шоколад, то орешки, то персики, а потом яростно изничтожала калории на тренажерах; сплетничала по мобиле с подругами — разговаривать по домашнему телефону (в ее понимании) невежество, жлобство.