— Сгоряча вы сейчас наделаете глупостей, а потом будете жалеть. Я прошу вас, прежде чем мне что-то сказать, еще раз хорошенько подумайте.

— Я сто раз подумала!

— Ах, — вздохнула Далила, — это вы по обиде так говорите, а завтра захотите вернуться к Кроликову.

— Все гораздо проще горькой редьки! — заявила Морковкина.

Далила поправила:

— Проще пареной репы, вы хотите сказать.

— Да, проще впаренной репы! Я его ненавижу!

— Это из-за любовницы, со временем это пройдет.

— Да нет же! Этот Кроликов мне надоел! Он всю дорогу дурачит меня, этот артист. Не зря они с Мискиным в драмкружок пацанами ходили. Знаете, как их там научили слезки пускать. По заказу, если хотите, тут же вам что этот, что тот заревет. Все! Кроликова на фиг! Надоел хуже впаренной репы, — призналась Морковкина.

Далила снова поправила:

— Надоел хуже горькой редьки, вы хотели сказать.

— Надоел он по-всякому, как ни крути. Все! Я к нему не вернусь! У меня есть другой парень! Даже два!

Здесь бы Далиле насторожиться, но она не насторожилась, а спокойно сказала:

— Тогда я вас слушаю.

Марина на одном дыхании сообщила:

— В тот день я была у Машки. Она пекла любимый пирог Кроликова и по-быстрому меня вытолкала. Что было потом, вы знаете: Наташка ко мне ввалилась и на дачу меня сблатовала. А когда стало известно о смерти Маши и мы вернулись с дачи, я помчалась к Кроликову.

— Зачем? — перебила ее Далила.

— Ну, причина же появилась, — бесхитростно призналась Морковкина. — Типа страшное сообщение: погибла сестра его друга, типа хотела его успокоить.

— Ясно, что дальше?

— А дальше, Кроликова я застала в дверях. Он уходить собирался. Вернулся в квартиру он неохотно, про Машу все знал. Я начала его утешать и наткнулась на ствол.

Далила удивилась:

— На какой еще ствол?

— Ой, да не на тот, на который вы подумали, — рассмеялась Морковкина.

— Я ничего не подумала, всего лишь хочу знать, о чем идет речь.

— Да о Наташкином пистолете идет речь! — закричала Морковкина. — Я наткнулась на ее пистолет.

Забралась к Гоше на колени и случайно нащупала ствол. Он торчал из кармана брюк.

Далила скептически осведомилась:

— Интересно, какая деталь вас натолкнула на мысль, что пистолет в кармане Кроликова именно тот, что был у Наташи?

— А чей же еще? — удивилась Морковкина. — Я нащупала ствол и сказала: «Ого!» А Гоша сбросил меня с колен и как гаркнет: «Не „ого“, а „ТТ“! И давай топай отсюда, шалава!»

— Ну и что?

— Ха! Разве нормального мужика так заколбасит, когда баба с огромными сиськами у него на коленях?

Нормальный мужик заведется и внимания не обратит, что я там бормочу, «ого» или «гого». Понимаете, Гоша был не в себе, потому и проболтался. Я его за язык не тянула, а у Наташки как раз пистолет «ТТ». И что я должна была думать?

— Но Кроликов уже тогда был охранником, — возразила Далила. — У него было разрешение на ношение оружия. Он что, не мог выбрать «ТТ»?

Морковкина распсиховалась:

— В том-то и дело, что нет! Он выбрал пистолет Макарова! Сейчас же прекратите его выгораживать!

Меня это бесит! Говорю вам, Кроликов сволочь! Свой пистолет он носил в кобуре, а не в кармане!

Далила поспешила ее успокоить:

— Вы правы, не нервничайте, я не хотела вас обидеть. Тем более что теперь очевидно: у Кроликова был пистолет Наташи.

— Это еще не все, — успокаиваясь, пообещала Морковкина. — Сейчас вы такое услышите! Вы слушаете? — тревожно спросила она.

— Да-да, я вас очень внимательно слушаю, — подтвердила Далила.

— Когда он сбросил меня с колен, я подумала:

«С чего взбеленился? Ствол и ствол, он же в охране».

Короче, я сделала вид, что обиделась, и ушла. А сама решила за ним последить и поднялась на этаж выше.

Кроликов вынесся чуть ли не следом за мной, бегом спустился вниз и по двору пролетел мимо своей тачки. Понимаете?

— Пока нет, — призналась Далила.

Морковкина пояснила:

— Кроликов шел пистолет выбрасывать, когда я с ним у двери столкнулась. Я ему помешала, потому он был такой злой. Короче, он со двора, я — за ним.

— А где это происходило?

— Кроликов тогда жил на Фонтанке. Его родители и сейчас там живут, когда из Москвы приезжают.

— А точное время вы случайно не помните?

— Помню, конечно. Был полдень.

— Почему вы так уверены? — удивилась Далила.

И Морковкина удивилась: