Уже позже узнал, что из него была застрелена Маша.

— Почему вы решили, что именно из него?

— А на кой мне тогда его было подкладывать? Вы мне верите?

Далила пожала плечами:

— Если честно, не знаю.

Кроликов удивился:

— Но почему вы не верите? Вы только прикиньте, если я убил Машу, то почему не сразу утопил чертов ствол? Почему на другой день? Зачем бы я хранил «ТТ» у себя? Разве это не глупо?

— Логично, — согласилась Далила. — Но если Машу убили из того пистолета, а утром вас шеф разбудил, значит, подложить «ТТ» могли или ночью…

Кроликов это предположение тут же отмел, решительно сообщив:

— Ночью в ту квартиру невозможно зайти. В доме охрана, и я дверь закрывал на засов. Лень было возиться с замками. Родители тогда были в загранке, я жил один и вел себя кое-как. Узнай они, им не понравилось бы.

Далила вздохнула:

— Значит, остается тот день, в который погибла Маша. Кто к вам тогда заходил?

Кроликов призадумался и ответил очень уверенно:

— В тот день — только Мискин. Андрюхе было не до меня, остальным, видимо, тоже.

— А Мискин зачем к вам заходил? — поинтересовалась Далила.

— Да поэтому и заходил, рассказать, что погибла Маша. Он недолго сидел. Повздыхал, выпил пивка и по делам учапал.

— По каким делам, вы не знаете?

— А фиг его знает. Мискин дюже у нас деловой, — с теплом отозвался Кроликов. — Деловее его лишь Пашка, муж Наташкин, вы знаете, Замотаев, мой шеф.

Далила осторожно допустила:

— А это не Мискин?

— Что?

— Вам пистолет подложил.

— А у него он откуда?

— Мало ли. Может, взял у Наташи.

Кроликов яростно замотал головой:

— Да нет! Борька не мог подложить!

— И все же вспомните, он не входил в ту комнату, где вы пистолет обнаружили?

— И вспоминать не хочу! Это не Мискин!

— Почему вы так уверены?

— Что бы там ни было, Борька мой друг! — отрезал Кроликов.

— А вы не запомнили время, когда Мискин к вам заходил?

Он надолго задумался и сообщил:

— Запомнил, когда он ушел.

— Когда же?

— В два часа дня. На кухне радио пропикало, и начались новости. Борька грустно сказал: "Два часа дня.

Через пять часов мы должны были все собраться, чтобы поздравить Машеньку, а ее уже нет. Даже не верится". Сказал так и поднялся. И быстро ушел. Вот и все, — с тяжелым вздохом заключил Кроликов.

Верховский вызвал милицию в три часа дня, следовательно, в три часа дня официально стало известно о гибели Маши. Почему же Мискин узнал об этом раньше?

Далила поняла, что пора встречаться с Борисом Мискиным.

Уже дома, сидя в своем кабинете над отчетом детектива Верховского, Далила подумала: "С Борисом Мискиным будет непросто. Во-первых, он ловелас, следовательно, прекрасно улавливает настроение женщины. Бориса провести гораздо сложнее, чем Гошу, который привык думать бицепсами, а не мозгами.

Во-вторых, против Мискина нет ни улик, ни зацепок. Алиби у него…

Ха! Алиби! Возможно, и нет у него никакого алиби!

Раз Верховский всем щедро алиби раздает (то Кроликову, то Хренову), значит, возможно, и Мискина он осчастливил. Разумеется, так и было!"

Не замечая собственной радости (появилась причина!), Далила позвонила Верховскому.

— Андрей Викторович, — начала она быстро, с подъемом.

Он ее сразу узнал и почти нежно остановил:

— Далила Максимовна, голубушка, можно, просто Андрей.

Она рассмеялась:

— Тогда можно просто Далила.

— Отлично!

— И я очень рада. А как вы меня узнали?

— По голосу.

Выдержав паузу, Верховский добавил:

— По волшебному голосу.

Далила сделала вид, что рассердилась:

— Вы нарочно меня смущаете?

Он рассмеялся:

— Нет, это выходит случайно.

— Зато часто, — упрекнула она.

Верховский воскликнул:

— Исправлюсь!

«Исправится. Значит, уезжать он пока не собирается», — с удовольствием отметила про себя Далила.

Вслух же она деловито сказала:

— Звоню вам с целью задать важный вопрос.

Верховский снова ее оборвал:

— На все важные вопросы я отвечаю только живьем. Еще не слишком поздно, можем встретиться.