— Тома, я в беде! — тщательно изображая истерику и рыдания, закричала я.

Что поделаешь, если мое хладнокровие порой подводит меня?

— В какой беде? — насторожилась Тамарка.

— Еще не в курсе, но в большой.

— Так и голову мне не морочь. Позвонишь, когда в курс войдешь.

Зная ее решительность и малую вероятность дозвониться вновь, я хладнокровие свое потеряла и закричала уже вполне натурально:

— Тома, за мной гонится «братан», а теперь уже и гомик, даже два гомика, а я отсюда выйти не могу без твоей помощи.

— Откуда — отсюда?

— Из чужой квартиры соседнего дома.

— Короче: чего ты хочешь? — сразу перешла к делу Тамарка.

— Я же сказала: хочу чтобы ты приехала со своими верзилами-телохранителями и забрала меня из чужой квартиры.

Тамарка на секунду задумалась и согласилась:

— Ладно, я за тобой пришлю своих ребят, и не вздумай мне сейчас рассказывать, что с тобой произошло: это часа на три, а у меня в кабинете толпа.

— Тома, ты просто от верной гибели меня спасаешь! — с чувством воскликнула я.

Видимо Тамарка и в самом деле была занята, потому что даже дифирамбы слушать не стала, а торопливо рявкнула:

— Номер квартиры!

Я возмутилась:

— В своем ли ты уме? Откуда я знаю номер этой квартиры, если я выйти из нее не могу?

— Но как-то же ты в нее вошла, — резонно заметила Тамарка.

— Через балкон. Разбила стекло в балконной двери и вошла, — пояснила я и тут же решила оправдаться за свое недостойное поведение: — Вынуждена была так поступить, за мной гнались гомики.

— Мама, ты невозможная! — взвилась Тамарка. — Какого черта ты удирала от гомиков? Тебе и мужчины уже неопасны!

Я не смогла смолчать:

— Намекаешь на возраст? Так ты старше меня на целых пять месяцев.

— Намекаю на внешность, — отрезала Тамарка. — И отвяжись, Мама, умоляю.

— Как это — отвяжись? Я на краю гибели!

— Мама, ты невозможная! Сколько тебя знаю, ты постоянно на этом краю, так что мне и не жить теперь? Как установишь номер квартиры, так и звони. И пока. И желаю удачно порезвиться с гомиками, а у меня планерка, уж извини, не у всех же все так серьезно. Некоторым и пустяками заниматься приходится. Ну все, отключаюсь.

И, представьте, она отключилась. И это лучшая подруга. У кого такие были, знают как ненадежны они порой. Порой им нельзя доверить сущую мелочь.

Вне себя от ярости, я собралась уже было вновь позвонить Тамарке, — надо же выдать ей оценку — но вдруг услышала голоса. Они доносились из глубины квартиры. Я прислушалась; голоса становились все громче и громче, похоже там шел спор.

«Вот до чего умеет заморочить голову эта Тамарка, — возмутилась я. — Вернулись хозяева квартиры, а я даже не услышала.»

Судя по всему хозяев было двое: мужчина и женщина. Женщина говорила визгливо, мужчина басил. Когда спор достиг накала, я смогла насладиться его содержанием.

— На кой х… мне это нужно? — с жаром вопрошал мужчина. — Один вред вижу себе!

— Коля, ну как ты не поймешь? Тебе-то как раз это и нужно, — с неменьшим жаром убеждала его женщина, думаю — жена.

«Жены всегда знают что нужно их мужьям, за что еще и расплачиваются, бедняжки. Нет у мужчин благодарности.»

— Дура ты, — заявил Коля.

«Ну, что я говорила? Так произошло и сейчас. Она знает, что ему нужно, потому еще и дура.»

— Коля, не горячись, — мягко попросила она.

«Какая умница, милая и кроткая женщина. Наконец— то попала я к приличным людям. Таких запросто можно о помощи попросить, а стекло я им возмещу.»

Едва я пришла к такому выводу, как услышала:

— Коля, одумайся, ты должен его пришить. Не отдавать же назад «бабки». Коля! Крутые «бабки»! — в отчаянии взвизгнула женщина и тут же деловито напомнила: — И вообще, половина из них — моя.

— Че это — твоя? — не одобрил заявления Коля.

— А то! Я научила тебя жить, я пристроила в это дело! Где бы ты со своими мускулами был, если б американец не взял тебя на работу? Вот и выполняй теперь его приказания! Раз мешает ему этот придурок, значит придурка надо пришить. Как хочешь, но приказ американца выполни.

— Да как же — выполни! — взорвался Коля. — Пахан-то совсем другое приказал: чтобы с головы его не упал ни один волос. Прямо так мне пахан и сказал. Как же могу я пахана ослушаться? Он же американца главней! И вообще, я служу пахану, а не американцу твоему.