— Тогда, ради Рори, вы, конечно, приедете.

А что ей оставалось? Хотя принесет ли ее поездка в Чикаго действительно пользу, или же ее присутствие только усилит напряжение и сделает ребенка несчастнее? Уэнди села и в смятении покачала головой.

Мак воспринял это как отказ.

— Или вас еще где-то ждут на Рождество? Может быть, ваша семья?

— Нет. — У нее не осталось никакой семьи, но ему необязательно знать об этом.

— Тогда друг? — Его голос был суровым, словно он собирался обвинить ее в аморальном поведении.

Уэнди ответила вымученной полуулыбкой. С тех пор как Рори вошла в ее жизнь, она почти забыла, что это такое — встречаться с мужчиной. Вне работы Мак был первым мужчиной за долгие месяцы, с которым она общалась. Возможно, поэтому она испытала такое сильное ощущение несколько минут назад, когда открыла ему дверь.

— Очевидно, — сказала она, — вы не понимаете, как быстро исчезают мужчины, когда на первом месте в вашей жизни ребенок. Нет, мы должны были быть вдвоем с Рори.

— Тогда почему бы вам не поехать? Ради Рори. — Он опустился на одно колено рядом с ее креслом. — Вы бы провели с ней еще несколько дней. Возможно, вы увидели бы, что мои родители вовсе не такие людоеды, как описала их Марисса. — (Она недоверчиво приподняла брови.) — Или именно этого вы боитесь? Вы бы предпочли остаться со своими предубеждениями, вместо того чтобы избавиться от них? — Его голос звучал холодно. — Вероятно, вы похожи на Мариссу больше, чем я думал.

Она гневно сверкнула в него взглядом.

— Если это вызов, я его принимаю.

— Хорошо. — Он поднялся. — Завтра я зайду проведать ребенка и сообщу вам время вылета.

Подобно всем детям, Рори чувствовала нервное напряжение, разлитое в воздухе, и реагировала на него ужасно. В среду днем, когда Уэнди металась по квартире, пакуя свои вещи, Рори заходилась криком. Ничто не могло успокоить ее — ни бутылочка, ни соска, ни колыбельная. Разгоряченная, вспотевшая и дрожащая, она никак не унималась. Когда в дверях появился Мак, Уэнди по-настоящему обрадовалась. Это ее саму удивило: с чего она радуется человеку, который разрушает ее жизнь? Она подавила это чувство и сунула девочку Маку в руки.

— Вот, — сказала она, — займитесь ею сами. У меня еще не все собрано.

Рори продолжала плакать.

— Что с ней? — спросил он.

— У нее, кажется, есть специальные антенны, улавливающие нервное напряжение.

— Ну ничего, через минуту мы все сможем расслабиться. Такси ждет.

— Может быть, вы и расслабитесь, — пробормотала Уэнди. Она перевела взгляд с него на кипу белья на кровати рядом с чемоданом. Ее нервы были настолько истерзаны, что она еще даже и не подумала о том, что может понадобиться ей в Чикаго. Она уложила свитера, брюки и новый костюм цвета ржавчины. Но что еще ей нужно было взять?

Уэнди захлопнула чемодан. Того, что она уже упаковала, должно хватить. Едва ли она будет совершать выходы в свет. Даже если Берджессы и вращаются в высшем обществе, вряд ли у них возникнет желание показать ее своим друзьям. Она достала из шкафа легкий плащ.

— Вам понадобится что-нибудь потеплей, — предупредил ее Мак. — На Среднем Западе сейчас зима.

— Всю жизнь прожила в Аризоне, Мак. У меня нет ничего потеплей.

— Полагаю, это относится и к Рори?

— Я поискала вчера, — коротко ответила Уэнди. — И ничего не нашла. Вы же знаете, магазины в Финиксе не торгуют зимней одеждой.

— Ну что ж, мы закутаем ее в одеяло. У вас есть в сумке одеяло?

Уэнди кивнула. Девочка успокоилась в надежных руках Мака, но по временам все еще всхлипывала, словно напоминая всем, как она несчастна. Однако стоило Уэнди начать надевать на нее свитер с капюшоном и варежки, как она снова громко расплакалась.

Мак наклонился и пощекотал Рори подбородок.

— Если тебе не нравится свитер, малышка, — предупредил он, — только подожди, пока мы доберемся до Чикаго, и ты узнаешь, что значит быть укутанной по-настоящему.

— Обычно она не такая, — со вздохом произнесла Уэнди. — Рори правда очень послушный ребенок. Ей нравятся приключения, прогулки…

— Вы удивляете меня, Уэнди.

— Почему?

— Мне казалось, вы станете говорить о Рори другое — какой это ужасный ребенок, — чтобы я передумал везти ее в Чикаго.