— Все это доказывает лишь то, что ты меня хочешь. Я и раньше это знала. — Одинокая слеза обожгла ей щеку. — Питер тоже меня хотел. Недолго. Я ошиблась, думая, будто желание означает любовь. Мне было семнадцать, и, честное слово, я верила в то, что нашла свою вторую половинку. Я отдавала ему всю себя без остатка. И он брал и брал до тех пор, пока мне стало нечего давать. Тогда только я поняла… — у нее сорвался голос, — что он не любит меня и никогда не любил.

— Дани, не стоит…

— Знаешь, какими были его последние слова, обращенные ко мне? — Она глубоко вздохнула. — Он сказал: «Ну, дуреха. Славно было немного здесь поболтаться. Но ты же понимала, что это не навсегда». При всем том он улыбался, словно ждал, что я оценю по достоинству его потрясающую шутку и посмеюсь вместе с ним. А когда увидел, что мне не смешно, посмотрел на меня с сожалением и посоветовал напоследок: «В следующий раз найди себе кого-нибудь, кто бы верил в любовь».

— Его больше нет. Дани. Он больше не причинит тебе боль. — Ник крепко обнял ее.

— Он был прав. — Яростная решимость преодолела боль, и голос ее зазвучал твердо. — Быть может, впервые за всю свою жизнь он был прав. В следующий раз, когда я снова свяжу свою жизнь с мужчиной — если, конечно, смогу когда-нибудь доверять ему настолько, чтобы дать брачный обет, — это будет человек, который сможет любить меня так же сильно, как и я его. На меньшее я не соглашусь.

— МИСТЕР КОУЛТЕР! — Гемма вмешалась в их разговор.

— В чем дело? — резко спросил Ник.

— ПОЛУЧЕНО СООБЩЕНИЕ ПЕРВООЧЕРЕДНОЙ СРОЧНОСТИ.

— Передавай.

Раздался деловитый женский голос: «Компьютер, прими сообщение. Обед в пятницу в шесть».

— КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.

— Кто это? — спросила Дани.

Ник изменился в лице. Достаточно было одного взгляда, дабы понять: он вновь вернулся в родную страну вечной мерзлоты. От горячего жара, пылавшего всего несколько минут тому назад, не осталось и следа. Он отошел от нее.

— Звонила моя мать.

— Твоя мать? — Она не смогла скрыть удивления.

— Да, у меня тоже есть мать. И отец. — Он мрачно усмехнулся. — Ну, конечно. Ты наверняка думала, что меня собрали из кусков кабеля и электрических проводов.

Она предпочла не обращать внимания на его сарказм.

— Я думала, они умерли. Ты ни разу о них не упоминал…

— Они не умерли. По крайней мере, физически.

— Не понимаю.

— Неважно. Полагаю, приглашение касается нас всех. Уверен, им хотелось бы познакомиться с моей женой и дочерью.

— Мне бы тоже очень хотелось с ними познакомиться. Правда, жаль, что они не смогли быть у нас на свадьбе. — Внезапно ей пришло в голову: — Но ты… ты ведь их пригласил?

Он рассмеялся. От его смеха ей стало страшно — настолько тот был мрачен.

— А ты как думаешь?

Только тогда она вспомнила, как Ник стоял в дверях кабинета судьи. Он ждал.

— ТРЕВОГА НА ПЕРВОМ УРОВНЕ БЕЗОПАСНОСТИ. ОТПРЫСК ЖЕНСКОГО ПОЛА ИЗДАЕТ ПРОНЗИТЕЛЬНЫЕ КРИКИ. ПРОШУ НЕМЕДЛЕННЫХ УКАЗАНИЙ.

— Да, Гемма. Я знаю, что Абигайль плачет. Она плачет, потому что я меняю ей памперс.

— СИЛЬНЫЙ ШУМ ПРОДОЛЖАЛСЯ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОЙ ЦЕЛОЙ И ТРЕХ ДЕСЯТЫХ МИНУТЫ. РЕКОМЕНДУЮ НЕМЕДЛЕННОЕ КОРМЛЕНИЕ.

— Я только что покормила малышку. Она не голодна. — Боже, и зачем она только тратит время на дурацкие разговоры с этой механической куклой?

— У МЕНЯ ЧЕТКИЕ ИНСТРУКЦИИ. ВАС СЛЕДУЕТ УВЕДОМЛЯТЬ О ПЛАЧЕ ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ ПОСЛЕ ЕГО НАЧАЛА.

— Да, через три минуты, а не в течение трех минут!

— ШУМ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕДОСТАВЬТЕ ОТПРЫСКУ ЖЕНСКОГО ПОЛА ДОСТАТОЧНОЕ ПИТАНИЕ, ЧТОБЫ ОТКЛЮЧИТЬ СИГНАЛ ТРЕВОГИ.

Дани гневно посмотрела в сторону ближайшего микрофона, хотя, конечно, это не помогло. Ей бы хотелось хорошенько пнуть микропроцессор.

— Эбби получает немедленное внимание. Говорю это на случай, если твои идиотские провода не в состоянии самостоятельно обработать информацию. А теперь отключи сигнал тревоги.

— ОШИБКА ОДИН-НОЛЬ-СЕМЬ, — возразила Гемма, сопровождая ответ резким гудком.