Шрифт:
Самообман, сказал он себе. Чудовищный самообман.
Он сидел, обнимая спящего мальчика, будто желая найти в нем спасение, когда пришла Яска. Уселась напротив, гипнотизируя неподвижными сухими глазами:
– Ты доволен?
– Мы победили. Идем на Мирте.
– Ты доволен?
– Да. Спасибо, Ваше Могущество. Ты умеешь танцевать? Мы устроим бал во Дворце Достойных.
У Яски сильно раздулись ноздри:
– Мы с тобой станцуем, повелитель. Только не поскользнись.
«Сытая печорка» уходила все дальше. Переписчик второй категории Агль сидел на бочке из-под масла, глядя, как медленно скрываются в дымке страшные очертания черного корабля. Губы его тряслись, а на глаза навернулись слезы благодарности судьбе.
Маленькое судно, по виду сильно перегруженное, шло на веслах, каждую минуту грозя зачерпнуть воды и перевернуться. Развияр снова поднес трубу к глазам: да, точно, «Сытая печорка» забита, как бочка с сельдью…
– Крысы, – сказала Яска с омерзением. – Хочешь, утопим их?
Развияр смотрел, как бестолково, суетливо пенят воду короткие толстые весла.
– Только прикажи, – Яска странно усмехнулась. – Достаточно чуть толкнуть…
За ее спиной выбрался на палубу Подарок – неуверенно, на подгибающихся лапах. Взглянул на Развияра – вопросительно и со страхом. Отвел глаза.
– Сегодня к вечеру мы будем в Мирте, Дар. Это самый красивый город на земле.
– Ага, – промямлил Подарок, глядя вниз. Развияр порадовался, что палубу хорошо отдраили за эти три дня.
– Оставь их, – Развияр проводил взглядом «Сытую печорку». – Пусть идут.
Остров торчал из-под воды, будто спина дохлого чудовища, пронзенного костяным гарпуном – маяком. Грязновато-белой лентой вился прибой. На прежнем месте стояла «хижина» из большой двустворчатой раковины: слой сажи и пепла на ее «крыше» делал ее почти неразличимой на черных камнях. Нынешний хозяин острова, пришедший на смену безумцу Маяку, либо забился в единственное на острове укрытие, либо пропал, бежал, утонул. Остров казался пустынным. Развияр долго разглядывал его в подзорную трубу.
Его будущее бежало перед ним, как тень путника, с утра идущего на запад. Казалось, еще усилие – и ускользающую истину можно будет догнать. Перед глазами проворачивался будто гончарный круг: краюшка хлеба с коричневатой блестящей корочкой – он помнил ее запах. Огарок свечи – он помнил свой страх темноты. Разорванная книга – «Путешествие на Осий Нос». Деревянная белка-сундучок – две пряди волос, матери и младенца. Клинки для парного боя – подарок Лукса… Серебряный медальон… Умирающий мальчик…
И город вставал на горизонте. Прекраснейший в мире, парящий над морем город.
Глава третья
Ранним вечером парусное судно «Крылама» вошло в прибрежные воды порта Мирте. За флагманом, чуть отстав, следовал «Пузан»; «Уховертка» сгорела почти полностью: желчь двухголовой змеи подвела, в разгар боя на корабле случился пожар. «Уховертку» пришлось бросить, а уцелевших людей принять на борт «Пузана». Теперь все они, целые и раненные, высыпали на палубу; гавань была чиста, и на рейде не было видно ни единого корабля.
Летающий Город парил, не касаясь земли. Тончайшая дымка окутала порт и припортовые районы, а над ними раскинулись бирюзовые и розовые арки мостов. Замерли, выгнувшись, будто на взлете, тонкие стены. Ажурные строения венчались ослепительно-белыми башнями, и тончайшие шпили вели, будто пальцами, по тонкому слою облаков над городом. У центрального причала стоял под-адмиральский корабль с приспущенным золотым флагом.
Пахло гарью. Каждый лоскуток, каждая дощечка на «Крыламе» провоняли запахом едкого дыма и сожженных кораблей.
– Готовиться к бою? – тихо спросил Лукс.
– Не надо.
Не глядя, Развияр почувствовал, как передернулась шкура у Лукса на спине. Всадник сказал свое слово, и зверуин не смел тревожить его своими сомнениями; люди, подобные Луксу, всегда судят по себе. Скажи мне, чего ждешь от поверженного врага – и я скажу, кто ты…
– На их месте ты бы сопротивлялся, Лукс.
– Разумеется.
– А женщины? Дети? – Развияр будто невзначай взглянул на Подарка. Мальчик отошел в сторону, облокотился о борт и смотрел на парящий город, будто надеясь притянуть его взглядом.