— Июль. Сейчас даже летучие корабли не рискуют плыть по Аль-Таридо. Кажется: рукой подать до Анджори, а как тот локоть, который не укусишь, — раздраженно поморщился Санди. Преграды обычно вызывали у него легкую досаду, впрочем, тут же переходящую в смех и деловитое возбуждение.

— Ой! — Битька испуганно вцепилась в руку Рэна, — Бедная птица! Она попала в поток! Погибнет!

— Ну, что ты, — улыбнулся Рэн, — эти птицы живут Аль-таридом. Как оляпки ныряют в воду, так альтаридские чайки ищут свой корм в ветре. Смотри, какие они ловкие и сильные, — Рэн подвел Битьку к краю пропасти, и они, улегшись на животы, так, что уровень «реки»оказался выше них, попытались заглянуть вглубь.

— Эй! Осторожнее. Скальп снесет, — обернулся решавший с Аделаидом, духами и достопочтенным Друпикусом проблемы переправы Санди.

— Да, Бэт, голову внутрь не засовывай, можно задохнуться или сломать шею, — заботливо посоветовал Рэн, увлеченный при этом раскрывшейся перед глазами картиной.

Если же действительно не засовывать голову вглубь стены ветра, то тот лишь не очень сильно лохматит волосы. Правда, может и глаза песком запорошить. Но игра стоит свеч.

Непонятно чем, будто стеклом аквариума, река удерживалась в невидимом русле, поднимая свой уровень выше окружающих скал. Птицы, большие и маленькие, но все с четкими и легкими телами и словно нарисованными одним росчерком кисти с тушью крыльями, ныряли и кувыркались в прозрачных, серых, белоснежных и золотисто-песочных струях. Они ловили металлически сверкающих стрекоз, носившихся реактивными самолетиками и оставлявших за собой такой же пенный след; светящихся мошек, стайки которых река проносила в волнах своих как сияющие кисейные платочки; какие-то споры, колючие комочки перекати-поля и даже цветы.

Рэн, спохватившись, в последний момент отдернул руку, которая сама потянулась было за нежно-лиловой фиалкой. Вот бы идиотом он показался, если бы подарил ее сейчас Бэт. Впрочем, гораздо скорей ему просто оторвало бы кисть.

Движение Рэна не ускользнуло от Битькиного взгляда. Признаться, сама она чуть не потянулась за цветком. Внутри мягко разлилось щекочущее тепло. Проносящиеся мимо песочные смерчи и дождевые облака окутывали лицо ее спутника мимолетными тенями и пятнами света, непостоянство освещения каждый миг преображало карьеры русла, делая их то бирюзовыми, то золотыми. Шум воздушной реки был не громок, но завораживал своей неустанностью. Он похож был на шум морского прибоя, но тот звучит мирно, как метроном, а эти звуки были так бесконечны, рвали душу куда-то в путь, к несбыточному.

— Уровень поднимается, — за спинами Битьки и Рэна стоял Санди, скрестив на груди руки, — Я нашел пару указателей. Где-то вверх по течению реки здесь был мост.

— А если сделать плот или что-нибудь типа досок для серфинга? — предложила Битька. Выслушав объяснение по поводу досок, путешественники решили все-таки для начала поискать мост, так как у всех возникли некоторые сомнения по поводу серфингистских способностей Друпикуса. Оставить же его на этом берегу — означало затянуть поход дня на три-четыре. Даже если бы национального героя Анджори снабдили каретой или простыми лошадьми.

Наглядным доказательством ни с чем не сравнимой пользы от Друпикуса стала быстрота, с которой, несмотря на условия пересеченной местности, был найден мост. Правда, зрелище он из себя представлял малоутешительное.

— Признавайтесь, уважаемые джентльмены, у кого из вас есть свежие враги?

Висячий мост, сплетенный из чего-то похожего на одну лиану, не провисал вниз, как ему было положено, а, наоборот, прогибался вверх, упруго поднятый потоком на высоту полутора человеческих роста. Волны ветра перехлестывали через него, несколько птиц сидели на его краю, как на бортике ныряльни, и выглядывали в глубине потока добычу.

— Не думаю, что Нина Капитоновна или Рая Вторая пробрались за мной в этот мир и подняли здесь уровень реки, — пожала плечами Битька, — Да и этот хряк новорусский вряд ли.

— Дело не в уровне ветра, изменить его вряд ли под силу человеку, и не только человеку. Хотя я слыхал и о таких фокусах, — скорчил кислую рожу Санди, — Дело в мосте. Мост — мертвый, — и тут же пояснил, — Мост этот такое же живое дерево, как и трактир Пруни. Поэтому он и умудряется пережить любые наводнения и катаклизмы. Убить его тоже трудно. Живуч. Да и у кого рука поднимется? Это ж надо вообще быть законченной мразью, чтобы дерево убить!

Битька прижала руку к груди, где испуганно затих вечно тихонечко пульсирующий, будто играющий сам с собой, росток.

— Конкуренты? — сморозил глупость Шез. А, может, и не глупость. Если тут судьба Вселенной?..

— А это не могут быть твои «друзья», Рэн?

Рэн в ответ даже засмеялся:

— Да они уверены, что меня саксофон слопал. Да и что они за враги? Название одно. Это если бы я им пьяный да связанный попался — тогда другое дело.

— Мост надорван где-то посредине. Я правильно полагаю, что если бы это было живое дерево, оно смогло бы самовосстановиться? — внес дядюшка Луи нотку рационального.

— Я знаю, надо сесть на Друпикуса, разогнаться и ввау! Перелететь. За нами все это, конечно, порвется, но мы, сто процентов — на том берегу. Во всех видаках так.

— Не слушайте это искалеченное дитя прогресса, — махнул на Битьку рукой Шез, — Не стоит так делать хотя бы потому, что нам еще назад возвращаться. Лучше бы вспомнил песню какую к случаю, чтоб срослось.

— Да я уже пытаюсь. А на ум только всякая дрянь: «Я знаю, что мое дерево не проживет и года»…

— Не надо Цоя дрянью ругать! — это уже Санди.