Торопыга стоял возле лежащего без сознания Панцыря. Он был очень расстроен и не знал, что делать.

Его угнетала мысль о том, что по его вине было потеряно столько драгоценного времени. Сообщи он раньше об увиденном, все кончилось бы благополучно, и Лисенок был бы сейчас с родителями… Надо же было Панцырю потерять сознание в такой ответственный момент! Интересно, сколько времени продолжаются обмороки?

Так как дорога была каждая минута, Торопыга стал беспокойно озираться. Может, кто-нибудь есть поблизости? Хоть кто-нибудь, кто может сказать, сколько времени длятся подобные обмороки! И тут муравей увидел Осла.

– Послушайте!.. Вы не знаете сколько времени длится обморок?

– Я знаю все, кроме одного – сколько времени меня будут держать здесь на привязи.

– Этого и я не знаю. Вряд ли мне удастся помочь вам, мне никогда не приходилось развязывать веревки… А сколько времени продолжается обморок?

– Какой – обычный или необычный?

– Обычный.

– Не более двух-трех минут.

– Значит, Панцырь скоро придет в себя, – успокоился Торопыга.

– А он потерял сознание?

– Да.

– Это особый случай. Черепахи живут долго, лет сто, поэтому у них обмороки длятся целый месяц.

– Что же теперь делать?

Бедный Торопыга!.. Он был только муравьем и не догадывался, что может сообщить то, что знает, еще кому-нибудь, кроме Панцыря, например, Медведю. Муравьи вечно заняты своей работой и ничего не смыслят в других делах.

В это время к Кудрявому дубу подоспел Сивко. Он встал на задние лапки и удивленно уставился на Панцыря.

– Что с ним?

– Обморок, – объяснил Торопыга.

– Почему?

– Потому, что я сообщил ему кое-что важное.

– Что важное?

– Это я могу сказать только Панцырю. Заяц Сивко наклонился к Великому сыщику и вдруг засмеялся.

– Он долго еще не придет в сознание? – поинтересовался Торопыга.

– Да он его и не терял, – ответил Сивко.

– Да ну?

– Случилось нечто более страшное.

– Что?!

– Он заснул.

– Значит… значит, мы можем его разбудить? Это меняет дело.

– Наоборот, осложняет дело! Из-за этих глупых допросов, отнявших у всех нас столько времени, он не спал семь суток. А Лис и Лиса уже оплакивают Лисенка.

– Лисенок не умер! – быстро ответил Торопыга.

– А ты откуда это знаешь?

Торопыга молчал, собираясь с мыслями.

– Значит, по-вашему, эти допросы были глупыми?

– Глупыми и ненужными… А ты почему сказал, что Лисенок не умер?

– Так я думаю.

– Ерунда!.. Одно дело думать, другое – иметь доказательства.

– Я видел, как его схватила большая птица и… Сивко подскочил:

– Когда схватила?.. Говори быстрее!

– Тогда, когда я был у ручья.

Вдруг до Сивко и Торопыги донесся смех Осла.

– Ты что смеешься? – спросил Сивко.

– Как же мне не смеяться! Панцырь сказал Медведю, что след можно обнаружить там, где его не ожидаешь найти. Кто бы мог подумать, что Торопыга может что-то знать.

Выходит, Панцырь впервые в жизни оказался прав.

– Садись ко мне на спину! – приказал Сивко Торопыге.

Через секунду оба уже неслись к Ромашковой поляне.

На Тихий лес опускалась ночь. Заяц ловко обегал кусты и деревья, пересекал полянки, стремительно мчался по тропинкам. Его все время мучила мысль, не спит ли Медведь. Сивко не решился бы разбудить такую важную персону, ведь Медведь вместе с четырьмя помощниками руководил всей жизнью Тихого леса… Вот и дом Медведя…

Сивко остановился под окном и прислушался. Со слов животных он знал, что Медведь громко храпит во сне. Но сейчас в доме было тихо. Сивко обрадовался. Сердце у него учащенно билось. В доме о чем-то негромко разговаривали. Сивко узнал голоса Медведя и медвежонка Лапчо, ученика первого класса лесной школы.

– Сколько будет два плюс два? – спросил Медведь.

– Два плюс два? – повторил вопрос Лапчо. – Два плюс два будет три.

– Ах, ты негодник! – рассердился Медведь. – А сколько будет два плюс один?

– Два плюс один будет четыре.

– Четыре!! Ты ровно ничего не знаешь!.. А что больше: пять или шесть?

– Пять.

В голосе Медведя звучало отчаяние:

– Тупица! Если у меня будет пять ложек меду, а у мамы шесть, у кого ты попросишь меду?

– У вас обоих.

– Ты должен просить у кого-нибудь одного.

– Тогда я попрошу у мамы.

– Почему?

– Потому что у нее больше ложек с медом.

– Так что же тогда больше – пять или шесть?

– Пять.