И тут в дверь настойчиво позвонили.

Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!

– Открою?
– полувопросительно глянул на меня Иван.

– Нет уж, - решительно поднялась я из-за стола.
– Сиди.

Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.

– Чего тебе надо?

– Дай полтинник!

– Нет у меня денег.

– Тогда чего-нибудь выпить.

– Выпивки тоже нет. Иди откуда пришел.

– А-а! У нас гости!
– это он заметил мужские сандалии в прихожей.

– Представь себе...

– А ну-ка...

Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.

Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.

– Что ты ему сказал?
– поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.

– Ничего, - пожал он плечами.
– Странный какой-то тип... Кто это?

– Когда-то был мужем.

– А!

– Что значит "а"?

– Да нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.

– Деликатный он, как же, - горько усмехнулась я.
– Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.

– Доброй и красивой, - добавил он.
– Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.

– Все так просто?

– А зачем усложнять?
– Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду.
– Понимаешь, я не люблю гостиниц.

– И все-таки, кто ты?
– спросила я его спину.

Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.

– Ты уверена, что тебе очень хочется это знать?
– тихо спросил он, и я почему-то испугалась.

Вечерний ветерок путался в легкой занавеске, пытаясь пробраться в комнату сквозь открытую дверь балкона. Мы сидели в креслах возле журнального столика и пили превосходное "Амонтильядо" двадцатилетней выдержки.

– Прямо из подвалов испанского короля, - сказал Иван, разглядывая вино на свет.
– Красиво, а?

– Да уж, - вздохнула я.
– Слушай, ты не мог бы сотворить какой-нибудь "Данхилл"? А то "Кент" все-таки не мои сигареты.

– Изволь, - он протянул мне пачку "Данхилла".

– Ловко. А что еще ты можешь, кроме сотворения материальных ценностей, так сказать?

– Еще...
– Он задумчиво почесал пальцем лоб, подбородок.
– Ну-ка, встань.

Я подчинилась.

– А теперь иди ко мне на ручки.

– Это еще зачем?

– Увидишь.

Он подхватил меня на руки, и я крепко обняла его за шею.

– Теперь закрой глаза.

"Сейчас он меня поцелует", - подумала я, подглядывая сквозь ресницы.

Как будто кто-то выключил и опять включил солнце.

Я ощутила под босыми ногами прохладную шероховатую поверхность и распахнула глаза. Мы находились на крыше невероятного по высоте здания. Огромное небо голубым куполом изгибалось над сверкающим на солнце тысячами стеклянных граней городом внизу. Какой-то толстяк в костюме-тройке шарахнулся от нас в сторону.

– Что за ч-черт...
– пробормотал он по-английски.

– Нью-Йорк, - сказал Иван и подвел меня за руку к остеклению.
– Мы на крыше Эмпайр-стейт-билдинг. Нравится?

– Да, - вымолвила я потрясенно.
– Что да, то да... Это что же, настоящий Нью-Йорк?

– А тебе бы хотелось игрушечный?

– Пятая авеню...
– завороженно прошептала я, - Бродвей, Сентрал-парк...

– Вон, вон и вон, - показал он пальцем.

– Гудзон, Бруклинский мост... Чудеса!

Стоящие поодаль немногочисленные нью-йоркцы и гости города с интересом разглядывали наши босые ноги. Мне пришла в голову идея. Если все это гипноз, то не может же он в самом деле...

– Поехали вниз, - решительно сказала я.
– Погуляем по городу.

Мы спустились в скоростном лифте и вышли под жаркое полуденное солнце.