Лучше бы я не смотрела на его лицо! Все оно было в ссадинах и царапинах.

Послышались приближающиеся шаги и голос Маринки. Почти сразу же стали видны и они с Виктором, выходящие из темноты. Кирилла с ними не было. И то слава богу!

— Я ничего не понимаю! Я ничего не понимаю! — восклицала Маринка. — Виктор, прекрати, наконец, молчать! Скажи мне, почему он убежал, сволочь?! Почему он убежал, ведь он слышал, что я его зову? Я ничего не понимаю! Я ничего не понимаю!

Судя по всему, Маринка была на грани затяжных рыданий, и нужно было срочно что-то предпринять.

— Виктор, — громко позвала я, — посмотри, что здесь есть!

Виктор шага не ускорил, потому что на его руке висела ничего не понимающая и от этого скорбящая Маринка, но мои слова возымели свое действие. Маринка увидела меня и словно только теперь вспомнила о моем существовании.

— Оля! Что ты сказала Кириллу?! — воскликнула она. — Он даже не захотел меня слушать! Что ты ему сказала?!

Вызвав огонь на себя, я отвлекла Маринку от желания разрыдаться.

Я подошла к палисаднику, к тому месту, куда я откинула пистолет, и нагнулась над заборчиком.

— Виктор, подай, пожалуйста, пакет, — сказала я, оборачиваясь.

— Нет, ты что ему такого сказала? — Маринка подошла ко мне с горящими глазами. — Не молчи, Оля! Не молчи, пожалуйста!

Виктор подобрал с земли брошенный Маринкой пакет и приблизился ко мне. По пути он положил в пакет выпавшие от Маринкиных резких движений по его голове батон колбасы и банку с сайрой.

Я показала ему на пистолет. Виктор оглянулся на мой дом, ставший сейчас подобием театрального партера и балконов, нагнулся над пистолетом, накрыл его пакетом и незаметно для зрителей положил пистолет в пакет.

— Что здесь происходит, черт подери, Оля! Ты ответишь мне или нет?! — крикнула Маринка, видя, что ее стремления к истине самым хамским образом игнорируются.

— Пошли домой, — тихо сказала я ей, — там и поговорим. А то здесь все соседи уже с нас глаз не спускают.

С этими словами теперь уже я взяла Виктора под руку, чтобы Маринка не успела его перехватить, и повела к подъезду.

Оглянувшись, я позвала:

— Пойдемте, Крючков. Марина, не будем устраивать спектакль.

— А мне плевать на всех! — крикнула Маринка. — Я хочу знать…

Но я уже вошла вместе с Виктором в подъезд, Крючков шагнул за нами следом, поэтому Маринка, враз лишившись партнеров по мизансцене, почувствовала себя неуютно.

— Оля, подожди меня! — громко сказала она и поспешила за нами.

Мы поднялись по лестнице в молчании. На каждом этаже, когда мы их проходили, хоть одна дверь да приоткрывалась нам вслед. Но все прошло прилично: соседи не кричали и не ругались. Да и то верно: часто ли можно из своего собственного окна увидеть подобное кино!

Наконец-то я добралась до квартиры. Отперла и распахнула входную дверь и, не оглядываясь, сделала приглашающий жест обеими руками.

— Милости просим, господа, — провозгласила я и, не удержавшись, бросила взгляд на себя в зеркало, висящее в коридоре.

Да, мне пришлось пережить редчайшее в своей жизни испытание: я не понравилась себе в нем! А я-то, дурочка, надеялась, что никогда не доживу до такого ужаса!

Из кухни в коридор с радостным поскуливанием выскочил Мандарин.

— Это ваша собака? — с каким-то даже потрясением в голосе произнес за моей спиной Крючков, сделав ударение на слове «ваша».

Я вздохнула и оглянулась на него, забыв, что смотреть-то и нельзя, чтобы не пугаться.

— Боже мой, — пробормотала я, — идите в ванную, умойтесь.

И поняв, что я напрочь забыла его имя, решилась уточнить:

— Напомните, пожалуйста, как вас зовут?

— Андрей Николаевич, можно просто Андрей, — с готовностью отозвался он и постарался улыбнуться пошире. Лучше бы он этого не делал. Симпатичнее бы выглядел.

— А меня зовут Ольга Юрьевна, — напомнила я ему, и он кивнул. — Можно просто госпожа Бойкова, — сурово закончила я, потом поняла, что мне уже все до одного места, и пробормотала:

— Идите в ванную! Надеюсь, вы сумеете обслужить себя сами?

— А… — попытался что-то сказать Крючков, но я его прервала:

— Если нет, то ближайший травмпункт в трех остановках к центру.

Крючков проглотил свою улыбку и побрел в ванную. Он это делал нарочито медленно, стараясь показать мне, будто жутко страдает.

Виктор, видя, что дамы на нервах, а Крючков опасности не представляет, ушел в комнаты, не выпуская из рук пакет с моей добычей.

Я прошла на кухню, перешагнула через пахучий результат деятельности Мандарина, открыла холодильник и вынула свои медицинские запасы. Интересно: чем лучше обработать физиономию Крючкова, зеленкой или йодом?