И протянула руку в направлении озера.

– Й-ух! – с энтузиазмом откликнулся Свем и распрямился, оглядываясь по сторонам.

Затем подошел к высокому, с толстой морщинистой корой, дереву, похлопал по стволу, оглянулся на Машу и показал рукой наверх.

Хочет забраться и разведать дорогу, догадалась Маша. Пусть лезет. Надеюсь, вид Пирамиды его не разочарует. Отсюда она должна хорошо смотреться.

Когда ее неожиданный первобытный знакомец спустился с дерева, вид у него был изрядно ошеломленный.

Еще бы, подумала Маша, вспоминая свое первое впечатление от Пирамиды. Я и сама тогда обалдела. Что уж говорить о разумном существе, носящем одежду из шкур и пользующемся копьем с кремниевым наконечником. Или это обсидиан? Неважно. Главное, что это явно не металл. Хотя кое-кто считает, что в каменном веке люди были не глупее нынешних. Вот и проверим. На вид-то он человек. Хоть и большой. И явно догадывается, что я не из соседнего племени – вон как смотрит. Явно не без почтения. Хотя откуда мне знать, как у них выражается почтение? Может, он не с почтением смотрит, а, наоборот, с вожделением? Фу ты, какие глупости лезут в голову… Хотя лучше пусть лезут сейчас, а не потом, когда поздно будет. И пусть лучше лезут они, чем он. Блин, он же мужчина, в самом деле. Самец. И самец дикий, как ни крути… Ладно, если что, у меня есть моя «беретта». Вряд ли ему знакомо огнестрельное оружие. Выстрела в воздух, думаю, будет достаточно, чтобы отбить любую мужскую охоту…

Свем стоял возле дерева, смотрел на Машшу и старался навести хотя бы подобие порядка в бешеном табуне своих мыслей.

Значит, не врали легенды. Он сам, своими глазами, только что, опять взобравшись на дерево, видел Хрустальную гору. Близко. Очень близко. Не более четверти дневного перехода. И даже меньше. Значит, он уже, скорее всего, перешел границу, очерченную той же легендой. Границу, за которой Хрустальная гора становилась смертельно опасной. Но Свем не чуял опасности. Наоборот. В гладких сверкающих боках Хрустальной горы отражались небо и солнце, и она была величественна и прекрасна. Прекраснее всего, что Свем видел в своей жизни. А он видел много. От неприступных горных хребтов и бурных рек на севере до бесконечной глади соленой воды на западе. Но такого… При одном взгляде на Хрустальную гору становилось ясно, что она сооружена богами – человеческие руки не в состоянии возвести ничего подобного. Но действительно ли боги в ней живут? Эта огненноволосая женщина в невиданной одежде, которая называет себя забавным именем Машша, что на языке Свема означает «теплая», явно оттуда, из Хрустальной горы. Но она не богиня – это сразу видно. Богини не ломают ног и не ползают по земле. Правда, следовало признать, что Свем никогда не видел богов и богинь и не мог знать этого наверняка. Отсюда следовал неизбежный вывод, что Машше следовало помочь. Не похоже, чтобы – богиня или нет – она жила одна в Хрустальной горе. И вряд ли ее соплеменники – боги или люди – убьют Свема за то, что он доставит раненую домой, к Хрустальной горе. Тем более что он так и так мечтал до нее добраться. А тут такой случай… Скорее его будут благодарить. Он, Свем, уж точно не стал бы убивать, а щедро отблагодарил того, кто помог бы добраться домой его молодой жене, случись той сломать в лесу ногу.

Итак, решено. Он отнесет Машшу к Хрустальной горе. А там… там посмотрим. В конце концов, Свем лучший охотник племени, и застать его врасплох, а тем более пленить пока еще никому не удавалось.

– Какого черта, – не выдержал я. – В этом доме когда-нибудь будет дисциплина или для этого нужно принимать экстраординарные меры?

– Какие, например? – живо осведомился Влад. – Расстрел перед строем? – Так он не струсил. Наоборот.

– Для начала и шпицрутены бы не помешали, – буркнул я. – Нет, в самом деле, что за самодеятельность? Теперь двоих вытаскивать.

– Ну, Женю пока вытаскивать не надо, – заметила Марта. – А вот у него шанс кое-кого притащить сюда появился. Смотрите, он уже совсем рядом.

Две точки на экране, одна из которых была киркхуркхом, а вторая Аничкиным, действительно неумолимо сближались. Максимум полчаса, и кто-то из них обязательно заметит другого. Хорошо бы это оказался стервец Женька.

– Непомерный риск, – сказал я. – Вернется – посажу на гауптвахту.

– Главное – несанкционированный, – сказал Влад. – А где ты возьмешь гауптвахту?

– Оборудую ради такого случая.

– Экий ты строгий, как я погляжу, – сказала Ольга. – Кстати, мне кто-нибудь расскажет, где я нахожусь и что здесь происходит? То есть о чем-то я догадываюсь, но не уверена, что все мои догадки верны.

– Согласись, что «язык» нам не помешает, – примирительным тоном произнесла Марта.

– Им тоже, – кивнул я на экран. – Четыре сотни против семерых. Достойное соотношение для проявления истинного героизма и самопожертвования.

– Это особое место, Оля, – сказал Влад. – Мы называем его Пирамидой. Эдакое средоточие мира, если можно так выразиться. Созданное теми, кто когда-то имел большую силу и авторитет в нашей Вселенной. Это если вкратце. На более подробную лекцию сейчас нет времени.

– Ясно, – сказала Ефремова. – Этого мне вполне достаточно. Пока. Но все-таки хотелось бы еще знать, с кем мы воюем.

– Киркхуркхи – так они себя называют, – пояснил Влад. – А мы их – пятиглазые. Или урукхаи, да простит нас Толкин. У них действительно по пять глаз, хотя в остальном напоминают людей: две руки, две ноги, одна голова.

– Противные – жуть, – добавила Марта.

– Договориться с ними никак нельзя? – деловито спросила Оля.

– Наверное, можно, – сказал я. – Но, как известно, договариваться лучше всего с позиций силы.

– Ты перепутал термины, – хмыкнула Оля. – Это называется не договариваться, а диктовать.

– Сейчас нам только спора о терминах не хватало, – буркнул Влад и продолжил уже в «телефон»: – Внимание, Женя, он совсем рядом. Сто двадцать метров. Направление прежнее.

– Понял, – ответил Женька. – Отключаюсь. Спасибо, дальше я сам…