Рийм Туур закрыл глаза и помотал головой, отгоняя непрошеные мысли. Прежде чем думать об этих вещах, неплохо бы обрести прежний статус. Все-таки на данный момент он бывший десантник, отпущенный врагом из плена. Пусть даже и несет важные сведения. И что будет с ним дальше – неизвестно. Хорошо, если живым останется, а там уж как Небесная Глубь рассудит. Так что, дозорный Рийм Туур, отставить думать о сексе. Тем более что и думать уже некогда – вон четверо вышли из леса на берег с оружием на изготовку и уже наверняка его заметили. Пора идти.

Он поднялся, махнул рукой, показывая, что видит, и пошел навстречу.

– Девять утра, – сказала Маша, – а такое впечатление, что уже обед.

– Активно денек начался, – согласился Женька, – что и говорить.

– Как прошло? – спросил я.

– Нормально, – ответил Никита. – Высадили там, где и договаривались, на берегу излучины.

– Помахали ручкой и улетели, – добавил Женька. – А он остался ждать своих.

– Теперь мы тоже будем ждать, – вздохнула Маша.

– Хороший охотник должен уметь ждать, – коммуникатор донес до нас сказанное Свемом.

Я вздрогнул от неожиданности.

– Смешно получилось, – объяснила Маша. – Оказывается, добрый словарный запас языка Свема был в памяти Цили Марковны. Я только утром обнаружила. Ну и дала соответствующую команду. И вот результат.

– Совсем неплохо, – одобрил я. – Что значит вовремя проявленная инициатива!

– Казалось бы, на поверхности лежит, а никто не догадался, – сказал Никита. – Умница, Маш.

– Сама себе иногда удивляюсь.

– Свем, – обратился я к нашему гостю, – ты теперь понимаешь все, о чем мы говорим?

– Не все, – подумав, ответил тот. – Но я стараюсь не спрашивать лишнего. Вижу, у вас большие заботы.

– Это верно, – сказал Влад. – Забот у нас полон рот. И мы, к сожалению, не можем тебе сейчас уделить должного внимания. Но потом, когда немного разгребемся с делами, – обязательно.

– Да, – подтвердил я. – А пока постарайся не скучать.

– Я не знаю такого слова.

– Скука бывает тогда, когда человеку нечем заняться, – пояснил Влад.

– Но человеку всегда есть чем заняться, – удивился Свем. – Даже старикам и детям.

Мы переглянулись.

– Что скажете, мужчины? – подмигнула Марта. – Ловко он вас. Нечем крыть?

– Неточно сформулировал, признаю, – поднял руки Влад. – Хорошо, попробуем иначе. Скучать – значит, томиться бездельем, ничем не интересоваться и не знать, как себя занять.

– Длинновато, но, в общем, годится, – одобрила Марта.

– Я понял! – воскликнул Свем. – Скучать – это болеть. Плохо. Но я здоровый, правда.

И он для убедительности ударил себя кулаком в грудь.

Мне показалось, что в ответ загудело.

– Верим, верим! – успокаивающе дотронулась до его плеча Маша. – Конечно, здоровый. Вот Мартин и пожелал, чтобы ты и дальше не болел.

– Я благодарю вождя, – поклонился в мою сторону Свем. – И желаю ему и всем остальным того же.

– Слава богу, разобрались, – пробормотал Влад. – Теперь я точно знаю, что такое скука.

– И кто у нас вождь, – впервые за весь разговор высказалась Оля Ефремова. И улыбнулась.

Хорошая все-таки у нее улыбка, невпопад подумал я, сразу все лицо освещает. Только жаль, улыбается наша Оля редко. Склад характера, видать, – ничего не поделаешь. Ну, и специфика профессии, вероятно, накладывает свой отпечаток. Искренняя улыбка предполагает открытость, а «щупачи» редко открываются – слишком ранимы.

– И как вождь заявляю, что никому из нас скучать не придется, – напомнил я. – Уж в ближайшие дни – точно. Поэтому мне хотелось бы выслушать ваши соображения по поводу всего того, что с нами произошло за это утро и, возможно, ожидает в дальнейшем.

– Ненавижу совещания, – пробормотал Аничкин и, глянув на меня, быстро добавил: – Хотя и понимаю их необходимость.

– Мы и не будем совещаться, – пообещал я. – Просто обменяемся мыслями. А я затем приму решение.

– Как вождь, – уточнил Влад.

– Ну все, – обреченно вздохнул я. – Чувствую, кличка прилипла намертво – не отдерешь.

– Вождь – это не кличка, – нахмурился Свем. – Вождь – это… вождь. Он главный, и за ним последнее слово. А кличка – совсем другое. Вот моя кличка – Одиночка. Мне ее дали, потому что я люблю охотиться один. Больше в моем племени никто так не охотится.