– Да не пораженческие они вовсе. Пойми, Марта, я не капризничаю.

– А что же тогда ты делаешь?

– Именно то, что и должна делать. Оцениваю ситуацию.

– Ага. Это теперь так называется?

– Это всегда так называлось. «Щупач» работает даже тогда, когда другим кажется, что он ничего не делает.

– Ой, вот только не надо этих разговоров, ага? Я сразу своего бывшего мужа вспоминаю.

– А кем у тебя был муж? – заинтересовалась Ольга.

– Никем он не был. Но считал себя великим поэтом. У него и правда было несколько хороших стихотворений и соответствующий вдохновенно-отстраненный вид. На что я, будучи совсем молоденькой девчонкой, и повелась.

– Знакомо, – улыбнулась Оля. – А потом?

– А потом нужно было кормить семью. И очень быстро выяснилось, что он предпочитает, чтобы этим занималась я. Потому что он, видите ли, работает, даже когда сидит часами перед телевизором.

Оля засмеялась так легко и заразительно, что Марта не выдержала и рассмеялась тоже.

Потом они быстро собрались (какое бы то ни было оружие Ольга отказалась брать наотрез, и Марта, подумав, согласилась с ее решением), еще раз уточнили легенду вместе с планом действий, и Марта связалась с Мартином.

– Мы готовы, – сообщила она. – Будем ждать вечера или отправляться прямо сейчас?

– Так, – сказал Мартин. – Вы где?

– У Ольги.

– Ага. Подходящее Окно выбрала?

– Да. В большом лесопарке на окраине Бердска.

– Место малолюдное?

– Совсем. Можно сказать, что это кусок слегка облагороженной тайги в черте города. Летом по субботам-воскресеньям там бывают люди, но сегодня будний день, и к тому же лето уже кончилось.

– Уговорила. Оружие?

– Я взяла.

– Ольга, значит, – нет. Что ж, может, и правильно. Браслет-переходник?

– На руке. И у Оли тоже.

– Перекусить на дорожку?

– Уже, спасибо.

– Хорошо. Тогда встречаемся в зале перехода через десять минут. Должен же я вас проводить и сказать напутственное слово. На правах командора и старшего товарища.

– И только? – игриво осведомилась Марта.

– Я рад, что у тебя хорошее настроение. Но могу признаться, что очень за вас волнуюсь.

– Волноваться теперь входит в твои обязанности, – сказала Марта. – Но ты особо не переживай, мы все-таки не девочки-стажеры. Да и у вас здесь тоже остается забот полон рот – есть о чем беспокоиться.

– Это верно, – вздохнул Мартин. – Все, идите, я вас жду. Долгие проводы – лишние слезы.

– Не заплачу, и не надейся, – сообщила Марта и, не дожидаясь ответа, отключила связь. Иногда последнее слово должно оставаться за женщиной, чтобы мужчина не возомнил о себе лишнего.

Влад, Свем и Женька нашли Оскара в машинном зале.

В условиях нехватки людей хранитель Пирамиды взял на себя обязательные вахты у «доски объявлений». Объясняя это тем, что сон ему практически не нужен, а если он почувствует, что снова приближается «затемнение» (так Оскар вслед за остальными стал называть свои периодические выпадения из реальности), то наверняка успеет предупредить об этом. К тому же за миллион лет одиночества он привык считать машинный зал своим основным рабочим местом, научился мгновенно замечать малейшие изменения в мирах, связанных с Пирамидой, и анализировать степень опасности этих изменений. Разумеется, нужную информацию от Цили Марковны Оскар, как и все остальные, мог получить, по сути, в любом месте Пирамиды. Но привычка есть привычка. Особенно если ей миллион лет.

– Привет, – поднял руку Оскар. – Как там наши дела?

– Отлично, – сказал Влад. – Добровольцы среди киркхуркхов набраны, остальных Никита уже перебросил на остров. Сейчас как раз возвращается. А здесь?

Все трое, включая Свема (первобытный охотник поразительно быстро учился пользоваться техническими чудесами Пирамиды), вырастили себе кресла и уселись рядом.

– На первый взгляд, все более или менее нормально, – сказал Оскар. – Но… что-то мне неспокойно.

– Мне и самому неспокойно, – сообщил Женька. – Два гибнущих на наших глазах мира – это перебор.

– С Дрхеной и Лектой все, в общем-то, ясно, – сказал Оскар. – Что случилось, то случилось – поворачивать время назад не умели даже Хозяева. Меня другие волнуют.

– Например? – осведомился Влад.

– Например, свароги. Они снова готовы вцепиться друг другу в глотки. Правда, это их всегдашнее состояние, но на этот раз обострение совсем болезненное. Боюсь, как бы не случилось большой беды. Да и с ирюммами и лируллийцами не все хорошо. Я бы даже сказал, совсем не хорошо. Обе расы древние, стабильные, период молодой агрессии в своем развитии давно прошли. К тому же и не гуманоиды, у которых стремление к уничтожению себе и не себе подобных – в крови. И вот – на тебе. Конфликт интересов. Теперь и те, и другие спешно вооружаются, строят военные корабли, забрасывают друг друга нотами протеста, отзывают дипломатические миссии, рвут торговые, культурные и прочие связи. Зачем, с чего? Никогда между ними ничего подобного не происходило. Конфликт-то из пальца высосан…

– Вы хотите сказать, что обитаемая Вселенная балансирует на грани большой и всеобщей войны? – осведомился Женька.

– Что-то в этом роде, – согласился Оскар. – Впрочем, очень может быть, что я дую на воду, обжегшись на молоке, как у вас говорят.

– Молоко – это Дрхена и Лекта? – уточнил Влад.

– Они, – кивнул Оскар. – Но хватит пока о том, на что мы не можем повлиять. У нас еще будет время все это обсудить. Если, разумеется, будет что обсуждать. Может, все само рассосется, как обычно и бывает. Давайте о конкретном. Вы что-то хотели узнать?