В половине седьмого он повернул голову и держал ее прямо, пристально глядя на что-то у себя в ногах. Глаза широко открыты, остановившийся, затуманенный взгляд.

До 8 часов — немного спокойного сна, иногда вздохи, примерно каждые четверть часа.

В 8 часов — несколько вздохов или скорее глухих звуков, которые, казалось, исходят из подчревной области и со свистом проходят через гортань. Эти звуки больше похожи на звуки, издаваемые каким-то инструментом, чем на стоны умирающего. Слеза выкатилась из левого глаза, из уголка, близкого к уху. Бертран вытер ее. Арнотт поражен, что Наполеон так долго удерживает в себе жизнь.

От 10 до 11 часов — в основном все спокойно. Дыхание мягкое. Тело совершенно неподвижное. Только в зрачках — что-то похожее на едва заметное движение.

Но и это — очень редко. Примерно раз в полчаса — несколько слабых вздохов и звуков. Вторая слеза — из того же места. Правая рука лежит поверх покрывала, левая рука подвернута под ягодицу.

7 часов утра. Присутствуют 19 человек: 12 французов из свиты, графиня Бертран с двумя женщинами, Али, Новерраз, Бертран и Наполеон.

От 11 часов до полудня Арнотт поставил два горчичника на стопы ног, а Антоммарки — два нарывных пластыря: один на грудь, второй — на икру ноги. Наполеон несколько раз глубоко вздохнул. Антоммарки постоянно щупал пульс на сонной артерии.

8 2 часа 30 минут доктор Арнотт положил бутылку с кипятком на живот, поближе к желудку.

В 5 часов 49 минут Наполеон скончался» .

Перед смертью он прошептал имя единственной женщины, которую любил:

— Жозефина…

На следующий день врачи провели вскрытие . Сердце Наполеона было помещено в стеклянный сосуд, чтобы быть затем отосланным Марии-Луизе . Закончив процедуру, врачи пошли завтракать. Легенда гласит, что по их возвращении они не смогли найти сердца императора, потому что оно было съедено крысой. Оказавшись в столь затруднительном положении, врачи быстро заменили этот благородный внутренний орган сердцем «кроткого блеющего создания»…

Еще через день Наполеон был похоронен в долине Жераниом (Герани), и лишь двадцать лет спустя перевезен в Париж, где покоится с тех пор в усыпальнице Дома инвалидов, может быть с сердцем барана в груди…

19 июля 1821 года около 10 часов утра Мария-Луиза, запершись в своей комнате, с огорченным видом рассматривала себя в зеркало. Накануне вечером ее жестоко искусали комары, и теперь ее лицо походило на гигантскую ягоду земляники.

Она сделала несколько компрессов и решила никуда не выходить в течение всего дня. В 11 часов, скучая от праздности, Мария-Луиза велела принести ей «Газетт дю Пьемон» и стала читать новости. От одной из этих новостей она побледнела. Внизу страницы в краткой заметке сообщалось о смерти генерала Бонапарта…

Болезненные укусы, нанесенные ей комарами, и кончина супруга — это было уж слишком для одного дня.

Бедная Мария-Луиза почувствовала сильное желание исповедаться. И она написала письмо своей подруге мадам де Гренвиль, самое необыкновенное из всех уведомляющих о чьей-либо кончине писем:

«Я нахожусь сейчас в великом смятении: „Газетт дю Пьемон“ столь уверенно сообщила о смерти императора Наполеона, что почти невозможно в этом сомневаться. Признаюсь, известие это потрясло меня до глубины души. Хотя я никогда не испытывала к нему сильного чувства, я не могу забыть, что он — отец моего сына и что он обращался со мною вовсе не так дурно, как говорят об этом в свете, напротив, он проявлял ко мне большое уважение, был безупречно внимателен, а это единственное, что можно пожелать в браке, совершенном в интересах политики. Видит Бог, я скорблю о его смерти, и хотя мы все должны быть счастливы, что он закончил свое злосчастное существование вполне по-христиански, я бы тем не менее пожелала ему еще долгих лет счастья и полноценной жизни, лишь бы только эта жизнь протекала вдали от меня».

Дойдя до этого места в своем письме, Мария-Луиза вдруг подумала, что траур, в который она теперь принуждена будет облачиться, пришелся очень кстати; он даст ей возможность спрятать опухшее от комариных укусов лицо. Со спокойным цинизмом она призналась в этом подруге:

«Здесь множество комаров. Я ими так сильно искусана, что похожа на какое-то чудовище, так что очень рада, что могу не показываться на люди…»

Мария-Луиза обладала счастливым характером, который при любых обстоятельствах позволял ей находить во всем хорошие стороны…

На следующий день герцогиня Пармская получила официальное извещение о смерти Наполеона — оно пришло к ней в письме барона Винцента, посла Австрии в Париже. Мария-Луиза тотчас же решила, что герцогский двор будет носить траур в течение трех месяцев, и принялась вместе с Нейппергом составлять ноту-некролог, предназначенную для опубликования в прессе. С первых же строчек перед ними возникла проблема: как именовать покойного? Наполеон? Это значило бы признать, что он был государем. Бонапарт? Это слишком напоминало бы о кровавых днях Революции. Император? Об этом не могло быть и речи. Бывший император? Это значило бы допустить, что он был им. Тогда как?