А это «успокоительное» не фигурировало тогда в «Справочнике практикующего врача», оно скорее находилось в том самом укромном месте, на которое так любят в шутку класть руку двоюродной сестры студенты-медики и записные весельчаки.

Вот уже сто шестьдесят лет жизнь Полины Бонапарт является излюбленной темой легковесных историков.

Они раздевают эту женщину, описывают ее в самых смелых позах, делятся со своими читателями самыми пикантными деталями.

Этот метод исследования жизни знаменитых людей свидетельствует о скудоумии ученого.

У нас — и мы надеемся, что наш читатель в этом не сомневается, — совершенно иные намерения и подходы. Связи Полины зачастую имели весьма серьезные политические, дипломатические и военные последствия. Именно их мы и собираемся исследовать. Безусловно, может случиться, что нам придется заглядывать в альков молодой женщины, где она наслаждается обществом какого-нибудь достойного господина, но лишь для того, чтобы высветить роль, которую она играла в истории.

Надеемся, что читатель простит нас…

Полина, получившая при рождении имя Паола-Мария, родилась 20 октября 1780 года в Аяччо, под знаком Весов.

Этот знак зодиака не помешал ей позднее явить миру признаки полнейшей неустойчивости психики.

«Судьба, — пишет свойственным ему образным языком Жюль Перро, — уготовила ей одну из самых выдающихся любовных карьер всех времен и народов и сумела сговориться с Ее Величеством Природой, чтобы та не заставляла очаровательную девочку понапрасну терять драгоценные годы за игрой в куклы. К двенадцати годам Полина совершенно сформировалась и была готова к любовным играм».

В 1793 году на Корсике Люсьен взбунтовался против Паоли, и Летиция с детьми была вынуждена бежать с острова и укрыться в Марселе. Они поселились на грязной улочке близ старого порта. Там, чтобы заработать на жизнь, будущая мать Венценосца работала прачкой. Нунциата — тогда ее еще не звали Каролиной — помогала матери полоскать белье, а старшие дочери Элиза и Полина разносили его заказчикам по домам.

Обе девочки были ослепительно хороши собой, так что молодые марсельцы поглядывали на них с вожделением. Некоторые даже подстерегали их на углу и старались ущипнуть за грудь. Когда попытка была удачной, юнцы возвращались домой с восторженно-счастливым видом, делавшим их похожими на блаженных с витражей собора Бове…

Маленькие сестрички Бонапарт, особенно Полина, не имели ничего против подобных ласк, воспринимая их как справедливую дань собственной красоте; соседи неоднократно слышали их смех в ответ на заигрывания — а ведь по правилам игры им следовало бы возмущенно кудахтать!

Неумение лицемерить стоило их хорошей репутации.

Хотим сразу отметить, что грязные слухи, ходившие о сестрах и питавшие многочисленных памфлетистов эпохи Реставрации, лишены каких бы то ни было оснований. В качестве доказательства достаточно привести свидетельство генерала Рикара, знавшего Полину и Элизу как раз по жизни в Марселе:

«Поведение сестер, совершенно безупречное по сути, внешне было не вполне благопристойно. Я вспоминаю некоторые особенности и вольности их поведения, которым я не придавал никакого значения, понимая, как привлекает молодых марсельцев обаяние этих девиц (Полина была удивительно хороша собой, ее красота была почти идеальной). Однако я допускаю, что среди юнцов нашелся какой-нибудь фат, похвалявшийся не завоеванными им милостями, а может быть, он мстил за решительный отказ, клевеща на дочерей Летиции. Хочу еще раз подчеркнуть; я не верю сплетням, но молва в Марселе приписывала девушкам любовные приключения весьма скандального характера».

«Ребячливая до глупости и излишне чувствительная» — так пишет о Полине Анри д'Альмера. Возможно, однажды тревожным весенним вечером 1794 года Полина действительно отдалась своему первому любовнику — капралу Червони, молодому корсиканцу, ставшему потом генералом Империи.

Как бы там ни было, девушка вскоре покинула вместе со всей семьей Марсель и отправилась в замок Салле, над Антибом, реквизированный Наполеоном. Там Полина начала смущать покой молодых офицеров из окружения брата. Почти все они попались в ее сети, практически каждый получил свой жезл.

Маршальский, разумеется, ведь Наполеон, став императором, не забыл первых «воздыхателей» любимой сестры.

Между тем среди молодых нетерпеливых военных был один, совершенно не похожий на других, — застенчивый толстый юнец, не осмеливавшийся даже ухаживать за Полиной. В то время как его товарищи, не боясь греха, проверяли, насколько округла и упруга попка молодой корсиканки, он страдал от любви. Этого простака звали Жюно.

Однажды вечером, увидев Полину, купающуюся возле Квадратного Форта, «он почувствовал, как в нем поднимается желание стать единственным, кто имеет право на дивные округлости, так радовавшие офицеров Антнбского гарнизона». В полном смятении Жюно решил, как всякий хороший солдат, излить душу своему генералу. Герцогиня д'Абрантес оставила нам описание этой встречи: