Наконец обессиленный, но сияющий Бланджини добрался до Ниццы. Приняли его великолепно: Полина проводила его в ванную, сама вымыла, вытерла, накормила и уложила в свою постель…

Два месяца итальянец вел райскую жизнь. В перерывах между любовными сеансами он садился за пианино и сочинял страстные романсы для своей возлюбленной. Однажды Полина, не имевшая никакого представления о просодии, сочинила весьма посредственное стихотворение, которое восторженный музыкант провозгласил достойным Вергилия и положил на музыку…

Обезумев от счастья, принцесса собрала друзей, чтобы исполнить им свое произведение. Провал был поистине ужасен: у Полины, так же, как у Бонапарта, не было слуха, и гости были совершенно удручены. «В конце концов, — пишет Альфред Вивьен, — принцесса испустила весьма странный крик и страстно поцеловала господина Бланджини… Мы поняли, что романс окончен, раздался всеобщий вздох облегчения, потом крики „браво“.

В апреле 1808 года принц Боргезе привез в Ниццу новость, глубоко потрясшую Полину. Ее мужа назначили «генеральным губернатором девяти трансальпийских департаментов».

«Искрясь гневом», по свидетельству Бланджини, Полина вынуждена была последовать за мужем в Турин и вела себя совершенно невыносимо на протяжении всего долгого путешествия.

Послушаем, как описывает это господин де Вильмаре:

«Не успевала она сесть в карету, как ей тут же начинало хотеться, чтобы ее несли, а несколько минут спустя она возвращалась в карету. Скука и нетерпение читались на красивом лице принца. Воистину, его можно было пожалеть: если бы он мог, то проделал бы весь путь пешком. Жена терзала его по малейшему поводу: например, она говорила, ссылаясь на последнее постановление Сената, что хочет иметь перед ним преимущество и отвечать на торжественные приветствия городских и муниципальных властей. Напрасно принц пытался объяснить жене, что губернатор — он, а она не имеет вовсе никакого титула и не облечена властью;

Полина, однако, не отступалась, заявляя, что он получил столь почетное назначение только потому, что является ее мужем, что он был бы никем, если бы не женился на сестре императора, в чем, нужно признать, была доля истины. И тогда принц произносил как можно более нежно: «Полетта! Полетта!.. Прошу тебя…» Но Полетта была упряма, а капризность ее стала просто хронической».

На первой остановке в окрестностях Пьемонта произошел поистине водевильный случай: в тот момент, когда принц собирался взять слово, чтобы ответить на Приветствие мэра, вмешалась Полина:

— Замолчите! Говорить буду я!

Боргезе выпятил грудь.

— Нет, мадам, говорить буду я! Я губернатор!

Полина загородила ему дорогу.

— Может быть! Но отвечать на официальные речи должна я. Я сестра императора…

— Я ваш муж! — кричал принц.

— Конечно, но это не дает вам никакого преимущественного права! Заткнитесь!..

Во время этого экстравагантного диалога весь муниципалитет и жители деревни были так ошарашены, что не осмеливались даже пошевелиться. В конце концов к супругам подошел мэр.

— Ваши светлости! Ваши светлости! — стонал он…

Но они спорили так ожесточенно, что никакая просьба не могла их остановить. Когда были исчерпаны аргументы и оба выдохлись, их светлости вернулись в карету, хлопнули дверцами, а кучер изо всех сил хлестнул лошадей.

Эта тягостная и одновременно шутовская сцена подействовала на всех удручающе.

Три дня спустя Полина прибыла в Турин и поселилась во дворце с принцем Боргезе и двумя высокими и крепкими савоярами, которых повсюду возила с собой — «на всякий случай»…

Не осознавая, какой вред она может причинить императору, Полина продолжала свою бурную любовную жизнь…

Положение Бланджини в Турине было совершенно невыносимым. Полина перетаскивала его из одной постели в другую, целовала на людях; ее бесстыдство доходило до того, что она сажала его в свою коляску, когда ехала что-нибудь осматривать. «Нескромная хроника» пишет, что частенько она тащила его под куст и, не обращая внимания ни на кучеров, ни на придворных дам, ни на гостей, заставляла «топтать свою лужайку».

А ведь Наполеон приказал Бланджини покинуть Италию.

Бедный музыкант умирал от страха. И этот страх мешал ему иногда быть тем блестящим партнером, который требовался Полине. Вот что пишет один из биографов, Валентин Телье: «Бланджини жил в постоянном страхе быть арестованным и брошенным в тюрьму за ослушание императорскому приказу. Ложась в постель с Полиной, он старался забаррикадировать дверь каким-нибудь креслом или комодом. Позже, став главным капельмейстером короля Вестфалии, Бланджини рассказывал, что однажды вечером, когда они с принцессой Боргезе „исполняли любовный дуэт“, в коридоре раздался звук шагов.