Виталик глупо захихикал, по-пьяному подмигнул Феликсу и прошептал:

— Сейчас я им устрою.

— Что ты задумал?

— Погоди, сейчас увидишь.

В темноте послышался скрип ворота колодца и глухие удары полного ведра о бетонные кольца. Езерский появился из темноты внезапно, когда его никто не ждал. За ним по траве волочилась колодезная цепь. Не успел никто и оглянуться, как он из ведра окатил и проститутку, и налогового полицейского, а затем с хохотом принялся отплясывать вокруг них, хлопая себя по ляжкам.

Тонкая блузка моментально прилипла к телу девицы и сделалась полупрозрачной, рельефно обнажив крупный, с острыми темными сосками бюст.

— Холодно! Холодно! — визжала дама полусвета, неподдельно стуча зубами.

— Грейся!

— Какого хрена ты меня окатил?

— А я не люблю потных женщин, — размахивая руками, выкрикивал Виталик.

— Холодно! Холодно!

— А раз холодно — раздевайся!

Девица темпераментно заверещала и принялась сбрасывать с себя мокрую одежду. Вскоре она осталась в чем мать родила и набросилась на мытаря конца двадцатого столетия.

— А тебе что, особое приглашение нужно! А ну, скидай все с себя.

— Не буду, — заартачился налоговый полицейский.

— Что? Не умеешь — научим, не хочешь — заставим!

К полицейскому подбежали еще две девушки, и он все-таки принялся раздеваться. Лампочка над столом раскачивалась, как сумасшедшая, Феликсу все время казалось, что она качается в такт музыке. Он чуть не поперхнулся куском мяса, когда, подняв голову от тарелки, увидел, как солидный госслужащий в лунном сиянии пляшет нагишом. Костюм, раньше скрывавший обширный живот, теперь ничем не мог помочь своему владельцу по причине полного отсутствия. Девушка в танце вскидывала руки и с каждым поворотом ударяла обнаженным бедром по налоговыбивательскому пузу. Раздавался звук, похожий на неуверенные аплодисменты. Опытная партнерша полицейского умудрялась даже подбрасывать рукой его вялый член.

Ни один мускул не дрогнул на лице Марины, когда она глядела на эту живую иллюстрацию к истории Древнего Рима времен его упадка. Единственное, что она сделала, когда голый инспектор уселся за стол напротив нее, так это отложила вилку с ножом и отодвинула тарелку в сторону.

— Так и вытошнить может, — пробормотала девушка.

Феликс понял, что остановить оргию уже не в его власти.

— А я тебя не сразу узнал, — сказал он Марине. Та слегка улыбнулась.

— Ну да, вы же ожидали увидеть девочку с бантиками или косичкой.

— Да нет, я, в общем-то, знал, что девочки когда-нибудь вырастают. И кстати, раньше ты меня называла на «ты».

— А можно я сейчас буду называть «дядя Феликс»?

— Почему?

— А потому, что Виталик требует, чтобы я называла вас Феликс Петрович.

Колчанов рассмеялся.

— Дядя — это для того, чтобы я не слишком приставал к тебе?

— Нет, просто мне так удобнее.

— Не выйдет. Будешь называть меня Феликсом.

И вновь Колчанову захотелось напомнить ей о ее просьбе, тут же, не откладывая в долгий ящик, попытаться отговорить девушку от абсолютно сумасшедшей затеи, истоков которой он пока не знал. Но до сих пор Марина сама не подавала повода к такому откровенному разговору. Она вела себя очень скромно, и Феликс даже усомнился, не придумал ли все это ее брат для каких-то своих целей.

— Танцы! Танцы! — кричал Виталик, громко хлопая в ладоши.

Окончательно уморившись, он опустился возле Феликса и допил оставшуюся в стакане водку.

— Пантеры, а не телки! — хохотал инициатор «афинской ночи», показывая пальцем на танцующих девиц. — Это сейчас они косые, поэтому чуть не падают, а когда трезвые, такое умеют вытворять! Ты так еще и не присмотрел себе ни одну из них?

— Я же сказал тебе.

— Зря. Мировой уровень!

— Мне видней.

Прошло еще минут двадцать, и Феликс понял, что больше за столом он не высидит. Ему стало противно, он осторожно выбрался и пошел к своему дому — новому, еще недостроенному. Тот встретил его прохладой и темнотой. Но она не была помехой для хозяина. Он мог двигаться здесь на ощупь, помнил все повороты и преграды. Музыка гремела так, что Колчанов не слышал даже звука собственных шагов.

«Ничего себе, будет у меня завтра вид, когда придется пройти по деревне!» — подумал Феликс.

Он уже знал, какими глазами посмотрят на него местные жительницы. Ну как же, понавез шлюх полон дом, а мужик-то с тех пор сущий кобель стал…

Колчанов вошел в комнату, которую представлял себе как будущую спальню на втором этаже. Он остановился у окна, глядя сверху на неровные ряды могил сельского кладбища.

— Ой, — послышалось у него за спиной, — кажется, мы здесь не одни!

— Да уж-Феликс обернулся. Из темноты на него глядело испуганное женское лицо, обрамленное всклокоченными волосами. Когда глаза немного привыкли к полумраку, оказалось, что девушка стояла на четвереньках, а сзади за ней пристроился один из налоговых полицейских. Взгляд его говорил только об одном: мужчину прервали в самый ответственный момент.

— Ой, как неудобно вышло! — захихикала девица и пару раз вильнула бедрами.

Мужчина выпустил из рук ее груди и поправил слипшиеся от пота волосы на лбу.

— Думали — успеем, управимся, — извиняющимся тоном пробормотал полицейский, у которого, видимо, сохранились остатки старомодного понятия «совесть».

— Вот как? Может, я мешаю? — иронически поинтересовался Феликс.

— Мы тут в уголочке тихо, как мышки, — пропищала барышня. — Нам недолго осталось, правда?

— Да я бы уже кончил, — заметил страж интересов казны.