— Да-да, в той самой. — Герцог поудобнее устроился в кресле. Сейчас он был одет по-домашнему: в белой шелковой рубашке, свободной куртке и новомодных длинных брюках.

«Удивительно, — думала Мэри, — почему с каждой новой встречей он кажется мне все красивее и красивее?»

— Симпатичная церквушка возле Чипсайда, и при ней какая-то пристройка норманнских или саксонских времен…

— Саксонская колокольня, ваша светлость, — вполголоса подсказал дворецкий, ставя поднос на мраморный столик.

— Я попросил епископа поскорее покончить со всеми формальностями, — заметил Уэстермир, задумчиво вертя в руках черного короля. — И свадьба будет скромной, без всякого сумасбродства.

Мэри, сидевшая напротив, хотела ответить резкостью, но вовремя прикусила язык. Подумать только: герцог объявил о помолвке, не удосужившись даже поставить ее об этом в известность, не говоря уж о том, чтобы спросить ее мнение! Впрочем, Мэри понимала, что ее согласие или несогласие ничего не решает. С обычной своей надменностью Уэстермир распоряжается судьбой своей «нареченной», нимало не интересуясь ее собственными желаниями.

Помфрет предложил ей бокал абрикосового ликера, но Мэри лишь угрюмо покачала головой.

Внутри у нее все кипело. Черт побери, Уэстермир прекрасно знает, что она — принципиальная противница брака! Любовь между мужчиной и женщиной должна быть свободной, основанной на взаимном влечении и уважении, и всякие формальности здесь не только не нужны, но даже и вредны.

Однако объяснять это Уэстермиру бесполезно. Хотя в политике герцог и придерживается либеральных идей, зато в области морали по-прежнему остается строгим консерватором.

Мэри глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она понимала, что сейчас заводить речь о своих правах не стоит. Если она затеет спор, дружеская партия в шахматы мгновенно превратится в шумную ссору — и тогда прощай взаимное уважение, доверие и все остальное! Судя по хмурой складке между бровей, Уэстермир и так уже сожалеет, что согласился провести вечер с невестой.

— Черт возьми, — проворчал он, — вы и в самом деле не умеете играть в карты? Не люблю шахмат: чертовски скучная игра!

Мэри снова прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Сама она обожала шахматы; отец утверждал, что они тренируют ум, и не забывал добавить, что считает шахматы одним из немногих развлечений, приличествующих доброму христианину и разумному человеку.

Ничего удивительного, что Уэстермиру эта игра не по душе!

— Ах, ваша светлость, — выдавив из себя улыбку, заговорила Мэри, — какая жалость, что я уговорила вас так бездарно потратить время! — Она не смогла удержаться от сарказма. — Но из ваших слов мне показалось, что вы умеете играть в шахматы.

Герцог поднял глаза.

— Я умею играть, — ответил он, сверля Мэри пронзительным взглядом черных глаз. Сегодня на девушке было зеленое бархатное платье с глубоким декольте, открывающим белоснежную грудь, а волосы ее, причесанные на испанский манер, крупными золотыми кольцами падали на плечи. Едва взглянув на Мэри, герцог почувствовал, что раздражение его испаряется, словно дым, уступая место какому-то иному чувству.

— Просто не слишком люблю эту игру. — Он отпил ликера и поставил бокал. — Ну что, начнем?

Мэри хотела язвительно поинтересоваться, какие же игры он предпочитает, но вовремя вспомнила, что таким путем друзей не заводят. Если она хочет подружиться с герцогом, надо быть с ним мягкой и ласковой.

Играл герцог и вправду не слишком хорошо: он, конечно, знал, как ходят фигуры, но этим его познания и ограничивались. С первых же ходов он повел свою армию в атаку — и немедленно лишился слона и двух коней.

Но вскоре насмешливая улыбка Мэри сменилась невольным восхищением. Уэстермир быстро учился: он оценил ситуацию на доске, учел свои ошибки и вновь повел деревянных солдат в отважную, хоть и безнадежную атаку.

Впрочем, перевес сил был не на его стороне. Как ни жаль было Мэри ставить ему мат, ничего другого ей просто не оставалось.

Герцог Уэстермир застыл, словно статуя, как-то странно глядя на доску.

— И что, на этом игра кончается? — спросил он наконец.

— Нет, если вы найдете способ спасти короля, — мягко ответила Мэри.

Не поднимая головы, герцог сгреб фигуры с доски и начал расставлять их заново.

— Вы выиграли, мисс Фенвик. Попробуем еще раз.

Мэри уже начала жалеть, что предложила ему сыграть в шахматы. Она надеялась, что они будут сидеть за столом, лениво переставляя фигуры, вести беседу и постепенно становиться все ближе друг к другу, а вместо этого игра превращалась в какую-то шахматную дуэль.

Отец Мэри часто сравнивал шахматы с войной, но только теперь, сойдясь в поединке с Домиником де Врие, двенадцатым герцогом Уэстермиром, Мэри поняла, насколько справедливо это сравнение. Уэстермир дрался всерьез. Его кони мчались по доске, грохоча копытами, боевые слоны сметали все на своем пути, а за ними под прикрытием ладей стройными пехотными рядами продвигались пешки.