Тогда однажды Намур привез некоего пожилого человека из Кадвола, которого представил как Калайактуса, умфау йипов. Мадам Зигони немедленно усмотрела поразительное сходство между этим господином и своим мужем; что, конечно же, было вполне очевидным и для Намура. И вот однажды, после странного посещения Садов, в которые он и не собирался заходить, Дайдо Калайактус попал в «катастрофу», и так уж вышло, что пост умфау очень скоро занял Титус Зигони. Да и кто бы стал возражать? Разумеется, никто.

Так все было и объяснено Титусу. Он, правда, заявил, что у него нет никакого опыта, но Смонни заверила, что работы у него, по существу, никакой не будет, надо только быть твердым и иметь представительную наружность на людях, а на самом деле – всего лишь наблюдать за нравственностью девушек йипок. Титус согласился попробовать.

С помощью того же Намура Титус Помпо, новый умфау, был переправлен в Йиптон и отныне почти не показывался на своем ранчо.

Дикий Вилли, первооткрыватель Розалии, всегда испытывал особую тягу к прелестным молодым девушкам, которых встречал в различных частях Сферы Гаеан. И чтобы увековечить память о разных приятных часах и минутах, он и назвал новую планету Розалией, ее главный город – порт Мона, а восемь континентов Оттилией, Эклин, Куку, Желтой Нелли, Ла Марой, Тринки, Гортензией и Альмирой.

«Фортунатас» добрался, наконец, до Розалии и сел в космопорте Моны. Глауен и Чилк, пройдя таможенные формальности, вышли в зал – огромное восьмиугольное помещение, каждая стена которого была отделана панелями из местных пород дерева: пухового, колуки, дамсона, бруха, споурада, рогового, кровавого и сплендиды. Наверху панели переходили в стеклянные треугольники странного тускло-оранжевого и пепельно-голубого цвета, которые накрывали зал восьмиугольным разноцветным колпаком. Эффект такого оформления мог бы быть совершено замечательным, если бы не скучные цвета.

Зал оказался пустым. Глауен и Чилк подошли к стойке, на которой висело расписание комических кораблей на ближайшие полгода вперед, и приблизительное расписание – на вторые полгода. Никакого упоминания об «Элиссуа» они не обнаружили.

– Есть три варианта, – вздохнул Чилк. – И все не очень-то хороши. Первый заключается в том, что Бардуз еще не прибыл. Второй в том, что он прибыл, но сел где-нибудь вне порта Мона – может быть на каком-то ранчо. И третий – он сменил планы и не прибудет сюда вообще.

– И в случае третьего варианта неизвестно, как мы его найдем, – согласился Глауен.

После этого оба вышли из терминала и остановились под изнурительными лучами темно-желтого солнца. Дорога тоже была пуста. Только рядом с одним из деревьев «драконий глаз» стоял йип и жевал периодически срываемые с него фрукты, впрочем, без особого энтузиазма. На остановке кэбов тоже не было ни души. Впереди, за пару миль виднелись окраины порта Мона.

– Где же кэбы? – окликнул йипа Чилк.

– Сегодня в расписании нет никаких рейсов – зачем же кэбам тут стоять? – удивился йип.

– Логично. А ты случайно не хочешь донести наши вещи до города?

– Естественно, не хочу. Вы что, за дурака меня держите?

– Я имею в виду – за плату.

Йип посмотрел на два небольших чемодана.

– И какова плата?

– Полсола, я думаю, хватит.

Йип медленно отвернулся к дереву и лениво бросил через плечо:

– Сол и не меньше.

– Хорошо, сол, за два чемодана и до дверей гостиницы, немедленно, на наших глазах. И не плестись сзади, и не отдыхать на каждом шагу.

– Ничего себе требования, – хмыкнул йип, подумал, однако, не найдя в условиях ничего особого сложного, добавил. – Только деньги вперед.

– Ха-ха! Это ты нас держишь за дураков. Деньги получишь в отеле.

– Значит, я должен верить вам на слово, – проворчал йип. – И поэтому-то мы считаемся неполноценной расой.

– Вы считаетесь неполноценной расой из-за вашей чудовищной лени, – усмехнулся Чилк.

– Хорошо, пусть так. Но если я такой ленивый, а вы нет, то как же так получается, что я потащу ваш багаж, а вы потопаете налегке, а?

Пару мгновений Чилк даже не знал, как и ответить на столь неожиданный выпад, но потом нашелся:

– Если бы ты имел понятие об экономических законах, то не задавал бы таких дурацких вопросов.

– Может быть, может быть.

Втроем они направились в порт Мона, проходя пустынными полями, где высокое небо, далекий горизонт и похожее цветом на пиво солнце наводили почему-то ужасную тоску. В миле к северу стеной стояли деревья трум, одинокие и печальные. На полях не было видно ничего, кроме редких кучек туфа, а росшие вдоль дороги низкие растения с мясистой розовой сердцевиной издавали острый сухой запах. На юге виднелись три пика, уходившие высоко в небо.