– Так ведь повод какой, – возмутился Славка. – По такому случаю грех не выпить. Мы теперь с тобой, можно сказать, единственная родня друг дружке на белом свете.

– Тихо ты, – ткнул его кулаком в бок Константин, завидев верного Епифана, отставшего от дружинников и направившего своего коня к их возку.

– Не надо ли чего, княже? – осведомился тот, с недоверием поглядывая на Славу. – Варнак-то этот не растряс ли?

Вячеслав вспыхнул и уже открыл было рот, чтобы разразиться возмущенной тирадой, но после увесистого тычка, отвешенного Константином здоровой ногой, захлопнул его и обиженно замолчал. Епифан еле заметно усмехнулся себе в бороду и, решив развить успех, тонко, как ему показалось, намекнул:

– А может, питья какого-нибудь хочется?

– Ото можно бы, – не выдержал вмиг оживший Вячеслав, но после очередного тычка снова затих.

– А есть ли? – поинтересовался Константин.

– Есть, хотя и малость, – сразу оговорился Епифан и, отстегнувши от пояса здоровую, литра на полтора-два, плетеную баклажку, протянул ее князю: – Добрый медок, ты не сомневайся, княже, – и тут же суетливо начал извиняться: – Оно, конечно, на один глоток, да ведь припасы у этой девки в возке и бочонок заветный тоже с ней. Как возьмешь?

– Так баклажка твоя что, пустая? – не понял Константин.

– Господь с тобой, княже, – даже обиделся слегка Епифан. – Полным-полнехонька, только пить-то тут нечего. Тебе бы водонос [26] или, на худой конец, братину [27] , да где ж их тут взять-то. – Он сокрушенно развел руками.

Вячеслав, вожделенно глядя на увесистую баклажку, не выдержал и, восторженно присвистнув, заметил, глядя уважительно на Епифана:

– Да, старый воин – мудрый воин.

Искренняя похвала подтопила ледок, лежавший на сердце у стремянного, и он, признательно глянув на Славку, смущенно забормотал:

– Ну, ты тут пей, княже, а я вперед поскачу. Подсоблю, может, в чем лекарке твоей, да пригляжу, чтоб она возок свой навстречу тебе не повернула.

– Спасибо, Епифан, – улыбнулся признательно Константин и заметил: – А что мала твоя фляжка – так оно самое то. Братину теперь я, пожалуй, и сам не одолел бы. Лишнее это.

– Вот это ты верно говоришь, княже, – широко заулыбался Епифан, показывая здоровые желтые зубы из-под густой бороды. – Ну, я, стало быть, наперед поехал.

– Да, и присмотри, чтоб все в порядке было, – более серьезно добавил Константин, на что Епифан, оборачиваясь уже на ходу, откликнулся успокоительно:

– Будь в надеже, княже. Все исполню.

С трудом вытащив пробку, Константин с некоторой опаской понюхал содержимое баклаги и, придя к выводу, что столь приятный аромат от какой-нибудь гадости исходить не будет, сделал несколько больших глотков.

Вячеслав, полуобернувшись, уже нетерпеливо протягивал руку:

– Не томи душу. Давай быстрее. Константин отвел баклажку в сторону, вздохнул и после небольшой паузы, окончательно решившись на неприятное объяснение, которое неминуемо должно было последовать, спокойно заметил:

– Скажи как положено, Слава, тогда дам.

– Не понял, – удивленно повернулся к нему Вячеслав и даже выпустил из руки вожжи. – Как это – как положено?

– Ну, скажем, – задумчиво протянул Константин, – дозволь испить, княже.

– А морду вареньем тебе не намазать? – ехидно осведомился Славка. – Ты чего, белены объелся? Кончай дурковать.

Константин нахмурился, но иного способа воспитания на данный момент просто не видел:

– Перед тобой целый князь сидит, а ты с ним, как с собственным брательником – дай хлебнуть, и все тут. В разговоры мои влезаешь, не спросив разрешения. Ты ж весь мой авторитет губишь на корню.

– А-а, – разочарованно протянул Славка, убрав руку. – Вон ты о чем. Ну, во-первых, сейчас никого нет и стесняться некого...

Это было правдой. Они настолько отстали от дружинников, что те уже скрылись в лесу, норовя побыстрей укрыться от палящего солнца в густой дубраве, а их возок лошади и вовсе, почуяв, что спешить некуда и никто и не подхлестывает, тащили еле-еле, давно перейдя на спокойный неторопливый шаг.

– А во-вторых, если уж тебе так покомандовать зaxoтелось, то ради бога. Флаг тебе в руки и барабан на шею. – Он хмыкнул и хмуро сплюнул, попав на круп бедной коняги, которая, решив, что это сел очередной овод, тут же торопливо размазала на себе Славкину слюну пышным хвостом.

Нагнувшись, Вячеслав подхватил вожжи и со злости хлестнул ими лошадей, отчего они мигом прибавили ходу.

– Ничего-то ты не понял, – вздохнул Константин. От резкого рывка его повалило прямо на полсть, и часть содержимого баклажки выплеснулась на белую рубаху, распространяя вокруг приятный медово-хмельной аромат и расползаясь на белом полотне некрасивым желтым пятном. – Ну вот, и меня медом залил, – добавил он укоризненно.

Вячеслав гневно повернулся, некоторое время молча смотрел на спокойное лицо Константина, после чего, не выдержав окончательно, в бешенстве остановил лошадей и, спрыгнув с возка, бухнулся перед князем на колени, склонив голову до земли.