— Догадайся, — сказал отстрельщик ласково, освобождая руку.

В начале шестого Зика проснулся и разбудил Далилу. Она смотрела перед собой остановившимися глазами, но приказания горбуна выполняла, в шесть они вышли из дома.

Дул холодный ветер. Зике пришлось вернуться и взять из вещей Далилы большой шарф и куртку. Не верилось, что недавно можно было плавать в воде и получать от этого удовольствие.

Зигизмунд оставил Далилу в маленьком кафе за столиком перед чашкой кофе. Она сразу обхватила чашку руками, все так же уставившись перед собой. В кафе заходили первые посетители — рабочие из соседней типографии, запахло жареной рыбой. Далила все смотрела в серое окно и грела руки.

Зика позвонил в дверь с начищенной до блеска металлической табличкой. Китаец, открывший дверь, невозмутимо провел его в гостиную. Зика протянул адвокату карточку и заговорил горячо и испуганно.

— Ну вот что, — адвокат поднял руку, приказывая замолчать, — я тебе дам денег на похороны, сделай все по-божески, как надо. А девочку посади в самолет сразу после похорон и отправь в Москву. А что она не в себе, так это поправимо. Сделаем так. Приведи ее к восьми часам утра вот сюда. — Адвокат быстро написал на бумажке адрес. — Возьми такси, не ходи пешком, это далеко. Она сразу поправится, уверяю тебя, да и мне польза будет. Да! И приоденься немного, будь так любезен.

Потом адвокат посмотрел на уходящего поляка в окно, подошел к шахматной доске и задумчиво покатал туда-сюда опрокинутую им недавно фигуру.

— Все очень непросто, очень даже непросто, — пробормотал адвокат. — И раз уж тут полно лежачих, убедимся, что они те, за кого себя выдают!

Он прошел на кухню, где Ева в его халате сидела за столом и ела. Адвокат подошел сзади, посмотрел на блестящие черные волосы и провел по ним рукой.

— Доброе утро, — сказал он в ее повернувшееся удивленное лицо. — Прошу познакомиться — это мой слуга, повар и доктор одно-временно. Все что угодно, только не воин. Ты ночью стукнула по голове и обмотала четырьмя рулонами лейкопластыря совершенно безобидного человека.

— Ну прости. — Ева весело посмотрела в застывшее лицо китайца. — Моргни, если ты меня понял! Да, а как его зовут, а то неудобно.

— Его имя переводится приблизительно как Грустный Олень. Не думаю, что ты сможешь даже при необходимости произносить это беспристрастно. Я вообще никак его не зову. Тебе лучше?

— О да! — Ева кивала с набитым ртом.

— Ешче кофе? — спросил по-русски Грустный Олень.

— Заканчивай завтрак, нам пора одеваться, — сказал Еве адвокат, оторвав удивленный взгляд от китайца.

— Я не против, только моя рубашка испорчена, он… меня в ней топил.

— Пять минут на одевание, жду тебя в кабинете.

Ева входила в дверь кабинета с опаской: она думала, что ее шляпа с огромными полями обязательно застрянет.

— Слушай, я в жизни не носила шляп! А эта еще и с вуалью! А мне идет? А почему она черная, это траур? Знаешь, желтый костюм и черная шляпа — это как-то странно. А перчатки надевать?

— Сядь и помолчи. — Адвокат показал на стул возле себя. — Мы едем в морг, там ты должна посмотреть несколько трупов и определить их приблизительный возраст и причину смерти.

— И что тогда будет? — спросила Ева оша-рашенно.

— Считай, что это твоя работа. Ты зарабатываешь на билет в Москву. Я приблизительно знаю, кто ты, так что работа как раз для тебя. Прояви свои таланты сыщика. Одно условие: ни с кем не заговаривать. Повтори.

— Ни с кем не разговаривать.

— Ты ведь хороший специалист — там? — спросил адвокат, вставая.

— Я понимаю приказы с одного раза и привыкла их выполнять, если ты это имеешь в виду.

— Прекрасно. Машина ждет.

— Ты уверен, что мне нужна эта шляпа?

— Опусти подбородок немного вниз. Вот так. Ты неотразима!

— Это, может, и так, но вот пролезет ли шляпа в машину? — Ева подняла глаза и коснулась полей кончиками пальцев. Адвокат накинул ей на плечи длинную, до пят, меховую накидку с прорезями для рук.

Так что перед открытой дверцей автомобиля Ева просто застыла, соображая, ей не хватало рук, чтобы ухватить длинную накидку и удержать шляпу. При этом еще очень хотелось провести посадку как можно элегантнее.

Адвокат стоял рядом, не торопя ее, и смотрел со скучающим видом перед собой. Ева подумала, что никогда еще не вползала в автомобиль с таким трудом. Когда снаружи осталась только нога в открытой туфле на каблуке, адвокат взялся за дверцу, чтобы ее захлопнуть.

К восьми часам у стамбульского муниципального морга, пристроившегося возле медицинского научного центра и центра судебной медицины, остановились: длинный медлительный «кадиллак» белого цвета с затемненными окнами, грязное желтое такси и красная спортивная машина, взятая напрокат. Из «кадиллака» вышел очень высокий и очень худой пожилой мужчина в черном легком пальто, в шляпе и с тростью, открыл дверь, протянул руку элегантной даме. Дама двигалась очень медленно, протаскивая наружу черную шляпу с огромными полями и вуалью, путаясь в длинных мехах. Из такси вышел нелепо одетый горбун — из красного пиджака торчал кружевной платок, на шее длинный шарф, обматывающий горло несколько раз, на ногах лаковые туфли.