Ева лежала, закрыв глаза. Потом она потянулась с удовольствием, встала и, резким движением дернув шнур, открыла тяжелую штору. Адвокат заслонился от света рукой.

— Бумагу и ручку, — сказала она.

Через десять минут адвокат прочел на листке бумаги:

«Специальные контейнеры, облегающие некоторые части тела. Стеганая безрукавка из прорезиненной ткани с упаковками по 30 граммов. Потеря: 40 — 60 граммов и 100 — 200 долларов. Деньги ок. 100 долл, на экипировку. Две большие полиэтиленовые сумки, как у челноков, заполненные дешевыми кожаными куртками и тряпьем».

— Я ничего не понимаю. — Адвокат скривился и постучал по бумажке пальцем. — Про контейнеры, допустим. Ты хочешь провезти это на себе. Но что такое «потеря»? Ты что, собираешься кому-то платить? Это глупо и ненадежно. Что такое экипировка?

— Ну вот что, я тебе дала список того, что необходимо, чтобы я в это вляпалась по уши и согласилась на твое предложение. Если тебя не устраивает потеря 60 граммов и 200 долларов, тогда извини. У меня свои секреты провоза наркотиков. Экипировка — это одежда, необходимая для всего этого спектакля. А рассказывать подробности я тебе не собираюсь. Я тебе не верю, адвокат. И китаец твой подозрительный.

— Ладно, ладно! Что ты разволновалась?!

— А ты думаешь, я только этим и занимаюсь, да? Шастаю туда-сюда по миру, отстреливаю бандитов, а при случае перекидываю наркотики, если по пути?! — Ева очень рассердилась и покраснела.

— Честно говоря, я в растерянности. Я думал, что мне придется разрабатывать план этой операции досконально. Такой активности я не ожидал. Возьми меня хотя бы в адвокаты, это-то можно? Когда тебя задержат, обыщут и предъявят обвинение, покажи мою визитную карточку, не отвечай на вопросы и требуй адвоката. Я прилечу через три часа.

— Идет! — Ева вздохнула и улыбнулась.

— Безрукавку я беру на себя, а вот насчет «некоторых частей тела» уточни.

— Грудь должна стать приблизительно четвертого размера. — Ева выставила перед собой растопыренные пальцы, показывая. — А попа приблизительно на пятьдесят четвертый. Прошу заметить, что наружная прокладка должна быть упругой, можно резиновой. Чтобы ничего не прощупывалось внутри при контакте, — уточнила она.

— У меня от всего этого заболела голова. — Адвокат потер виски. — Каком контакте? Я уже ничего не понимаю.

— А ты не задавай вопросы. Времени осталось очень мало. Давай сто долларов, мне пора в парикмахерскую.

Отстрельщик терпеливо объездил за Евой несколько дешевых лавок. Потом «линкольн» с шофером остановился у парикмахерской. Ева ушла в стеклянную дверь с нарисованными женскими профилями. Охранник зевнул. Через десять минут автомобиль адвоката с шофером, который возил Еву, уехал. Охранник удивился и занервничал. Он вспомнил, что Ева потащила в парикмахерскую большой пакет, выбежал из машины, толкнул стеклянную дверь.

Он увидел ее в большом зале сразу. Она сидела на кресле перед зеркалом и втолковывала жестами молоденькому мастеру, чего хочет. Щекастый коротконогий юноша кивал, вертел в руках ножницы и трогал черные мягкие волосы.

Отстрельщик вернулся в машину.

Парикмахер несколько раз клацнул ножницами у самого уха Евы. Она вздохнула, прощаясь с выстраданной почти двумя годами растрепанности и неопределенности прической.

Через час отстрельщик не выдержал и опять вошел в парикмахерскую. Он осмотрел все кресла, два туалета и небольшую комнату, где готовился обед для персонала. О» поднял все шесть сушилок и у двух посетительниц сдернул с головы полиэтиленовые колпаки. Евы не было. Путаясь в занавесках и ругаясь безбожно, отстрельщик нашел неказистую дверь и вывалился из нее в узкий и грязный двор.

— Ладно, танцорка, — сказал он, вернувшись к автомобилю и уговаривая себя успокоиться. — Куда ты денешься?!

Он поехал к дому адвоката.

Около восьми вечера Ева вышла из дверей с надраенной табличкой. Она была в длинной, до пят, черной облегающей юбке и коротком жакете белого с блестящим отливом песца. Огромная шляпа, под ней длинный шифоновый шарф, обмотавший голову, шею и свисающий сзади длинными парящими концами. Густая вуаль закрывала лицо. Ева прошла так близко от машины отстрельщика, что он рассмотрел близко плоский, играющий под эластичной тканью живот. Охранник подумал, что уже узнаёт эту походку — отлично натренированная легкость и чуть возбуждающее напряжение. «Линкольн» стоял неподалеку, Ева подождала, пока шофер выйдет и откроет ей дверцу. Она садилась медленно, придерживая шляпу.

Отстрельщик вытащил антенну из прослушивателя. Сквозь легкий треск голос Евы был почти не слышен. Она назвала известный отель. Отстрельщик успокоился настолько, что обогнал «линкольн» и подъехал к отелю с огромной вывеской ресторана и кегельбана первым.

Леша постучала в стекло дверцы длинными ноготками с черным лаком и висячими украшениями на каждом. Усаживаясь, она придирчиво осмотрела Еву и усмехнулась.

— Прячешься? — спросила Леша.

Сама она была одета скромно — черный обтягивающий костюм с яркими светящимися желтыми полосами на груди и плечах. Сверху совершенно прозрачное, шуршащее толстым капроном длинное пальто с вышитыми золотом цветами. На голове маленькая шляпка «таблеткой», распущенные волосы.