— Добро пожаловать домой, великие путешественники, — приветствовал нас Мерлин. — Из уважения к вашим нежным организмам на сей раз я отказался от дыма. Как похоже на современную молодёжь — никакого уважения к традициям. Наверное, вы бы не догадались, что нужно делать с глазом тритона, даже если бы я всунул его вам в руку.

Я пошёл к нему, и он сразу замолчал.

— Отправьте нас обратно! — потребовал я, сжав кулаки и от злости с трудом подбирая слова. — Отправьте обратно, немедленно! А ещё лучше — схватите Коллекционера за толстую задницу и притащите прямо сюда, чтобы я мог вырвать у него правду голыми руками.

— Успокойся, задира, — вмешалась очутившаяся рядом Сьюзи непривычно мягким голосом. — Из нас двоих я — специалист по насилию, или забыл?

— Времена меняются, — отрезал я, не сводя глаз с Мерлина. — Я хочу, чтобы Коллекционер снова оказался здесь. Он многое знает. О моей матери и моем отце. Я переломаю ему все кости и заставлю сожрать их до последней крошки, пока он не расскажет всё, что я хочу знать.

— Ого, — воскликнула Сьюзи. — Великий и ужасный Тейлор.

— Прости, — отозвался Мерлин — он всё ещё опирался на стойку, и моя вспышка гнева не произвела на него никакого впечатления. — Коллекционер уже исчез со своего склада под морем Спокойствия и забрал с собой всю коллекцию. Я больше не вижу его. В принципе это невозможно, но таковы нынешние времена. Я, конечно, его найду, но на это потребуется время. Он на удивление ловок для смертного.

Я был так зол и разочарован, что готов был наброситься на кого угодно, даже на Мерлина.

Сьюзи подошла ко мне вплотную, всё-таки стараясь не прикасаться, и попыталась успокоить меня одним своим присутствием. Очень медленно красная дымка ярости начала рассеиваться у меня перед глазами. Мысли о семье всегда выводят меня из равновесия, а мысли о друзьях помогают справиться с раздражением.

— Забудь о нём, Джон, — успокаивала Сьюзи, — Поймаешь его в другой раз. Он не может прятаться от нас вечно. Только не от нас.

— Ну что ж, — заговорил Мерлин. — Мне пора. У тебя в сумке тёмный потир. Я чувствую его жуткую сущность и не могу находиться с ним рядом. Слишком много печальных воспоминаний… слишком велико искушение. Может, я и мёртвый, но не глупый.

— Спасибо за помощь. — Я изо всех сил старался говорить спокойно. — Мы ещё встретимся, наверняка.

— Да. Конечно. У нас есть незаконченное дельце с твоей матерью.

И он исчез, вернулся в свою древнюю могилу под винным погребом, прежде чем я сумел развить тему. Самоуверенный наглец всегда оставлял за собой последнее слово.

Реальность перекосилась и вздрогнула — и среди нас снова появился Алекс Морриси: он сидел, согнувшись, в центре пентаграммы, громко стонал и тряс головой. Потом понял, что у него в руке зажата бутылка виски, и начал пить прямо из горлышка. Чуть не захлебнулся, но не отказался от своего намерения выпить все до дна.

— Я должен был знать, что без него никак не обойдётся, — мрачно заявил он. — Чёрт! Ненавижу, когда он появляется вот так. Теперь несколько дней у меня в голове будет сплошная вульгарная латынь и друидские песнопения.

Его вдруг начало трясти, он больше не мог сохранять спокойствие. Алекс посмотрел мне в глаза, и за его видимой бодростью я увидел обиду.

— Ну и гад же ты, Тейлор. Как ты мог так со мной поступить? Я думал, мы друзья.

— А мы и есть друзья, — возразил я. — Знаю, тебе пришлось туго. Мне очень жаль.

— Тебе всегда жаль, Джон. Но это не мешает тебе портить другим жизнь.

Я промолчал, потому что мне нечего было возразить. Конечно, он прав.

Алекс с трудом поднялся на ноги, я протянул руку, чтобы ему помочь, но он оттолкнул меня. Подбежали Бетти и Люси Колтрейн, подхватили хозяина и поддерживали до тех пор, пока тот не смог стоять сам.

Алекс посмотрел на мою сумку и замахнулся на неё бутылкой с виски.

— Это и есть он? То, ради чего ты рисковал моим рассудком и душой? Вытащи эту чёртову штуковину, я хочу на неё посмотреть. Разве я не заслужил такого права?

— Лучше не надо, — попросил я. — Он — мерзкий. Ядовитый. Твои глаза могут сгнить, если будешь долго на него смотреть. Он тёмный, пагубный и развращает любого, кто берет его в руки.

Алекс презрительно скривил губы.

— Ты всегда напоминал мне чувствительную театральную героиню, Тейлор. Покажи. Я имею право видеть, за что страдал.

Я открыл сумку и вытащил медную чашу, осторожно держа за края. На ощупь она была горячей, но от прикосновения к ней у меня по телу побежали мурашки, как от холода. Возникло ощущение, что в баре появился ещё один посетитель, очень старый и до боли знакомый. Некая часть меня хотела швырнуть чашу на пол, другая часть испытывала желание прижать её к груди и никогда не отпускать. Алекс наклонился вперёд, чтобы лучше видеть, но не попытался взять потир в руки. Впрочем, я бы ему и не дал.

— И это он? — удивился Алекс. — Я бы не подал в такой чашке даже самое дешёвое вино.