Папа на кухне увеличил звук телевизора, но мальчику и без того был слышен торопливый голос корреспондента.

– Я нахожусь на месте событий – недалеко от Ливийской границы. В моем направлении, поднимая тучи песка, движется одна из воронок. Она скользит в земной атмосфере. У всех наблюдателей создается впечатление, что воронка что-то ищет...

Глотун в ладонях у Фомы чуть пошевелился и повернулся на бок, поближе к яркому свету лампы.

«Ну и лентяйский же ты у меня кирпич! Греешься под лампой, просто как Флюк», – заметил мальчик.

Из летающей тарелки, стоявшей на подоконнике за шторой, вылез маленький инопланетянин. В руках у него была тряпка, которую он взял, собираясь делать генеральную уборку тарелки. Скафандр у Флюка был весь в пыли.

– Уф! – сказал он недовольно. – В этой тарелке уже небось миллион лет никто не убирался.

– Так долго? – удивился Фома.

Крубс ехидно фыркнул.

– А ты как хотел, юный дылда? Или в твоем представлении по космосу каждые пять минут летают старушки-уборщицы с пылесосами и наводят порядок во всех запасных тарелках?

– Ничего подобного! Я ничего не говорил тебе про уборщиц! – возмутился мальчик.

– То-то и оно. А то мало ли что у вас, у дылд, в голове! – хмыкнул Флюк.

Он осторожно приблизился к кирпичу и присел рядом с ним на корточки.

– Никогда не видел глотуна так близко, – признался он. – Кстати, я тут поразмыслил и понял, что существуют два способа узнать, чего боятся эти космические обжоры.

– Какие способы?

– О, очень простые! Первый способ состоит в том, чтобы скармливать твоему кирпичу все подряд, пока мы наконец методом тыка не набредем на тот предмет, который приведет его в ужас. Заставит буквально дрожать от страха!

– А второй? – спросил Фома. Ему совершенно не хотелось, чтобы его ручной глотун дрожал от страха или приходил в ужас.

Флюк важно поднял к потолку палец.

– Второй способ состоит в том, чтобы соединить вместе две липучки. Тогда высвободится энергетическая энциклопедия, и мы сможем получить любую интересующую нас информацию. Но только, увы, двух липучек у нас нет! Недостающую липучку сожрал твой комнатный зверек, – инопланетянин недовольно покосился на глотуна.

Глотун примиряюще замурлыкал: мол, сожрал и сожрал. С кем не бывает? Дело прошлое. Попрекать-то зачем?

– Почему нет? Есть! Есть еще одна липучка! – воскликнул Фома.

– У кого есть?

– У Нинки Светловой.

Флюк хлопнул себя по лбу:

– Ах да, я же сам ей дарил. А где твоя Нинка?

– В больнице. С ветрянкой. К ней никого не пускают. Она на этом, как его, на карантине.

Инопланетянин энергично вскочил на ноги.

– Одевайся, юный дылда! Едем к Нинке за липучкой.

– Но уже почти ночь! – растерялся Фома.

– Ну и что, что ночь? – фыркнул крубс. – Ты же сказал, что к ней не пускают? А пролезать без разрешения намного проще ночью, чем днем. Это я тебе как специалист говорю.

– Но что скажут папа с мамой? Они не отпускают меня так поздно.

– Фу ты, какие мы маленькие деточки! – засмеялся Флюк. – Ладно, так и быть: подождем, пока твои родители заснут.

Фома неохотно кивнул. Ему представлялось большой авантюрой среди ночи сбегать из дома и ехать с Флюком в больницу, но делать нечего. От того, соединятся ли вместе две липучки, зависело ни много ни мало – будущее Земли.

Когда родители и Людоедка уснули, Флюк растолкал мальчика. Фома лежал у себя под одеялом в одежде. Ожидая, пока лягут спать родители, он и сам уснул.

– Эх ты, соня! Так ты все на свете проспишь! – стал насмехаться над ним Флюк. – Открывай давай окно!

– Зачем?

– Как зачем? Не собираешься же ты хлопать ночью дверью? Не успеешь ты и шага сделать, родители проснутся и зацапают тебя.

– Но у нас седьмой этаж. Как мы спустимся? – обеспокоенно сказал Фома. Признаться, когда открывали окно, он побаивался даже смотреть вниз, так ему казалось высоко.

– Здрасте, я ваша тетя! А липучка на что?

Фома подумал, что, если липучка сорвется или что-то не сработает, от него останется только лепешка на асфальте, причем не очень аккуратная.

Подождав, пока Соболев наденет куртку, Флюк выпустил липучку в окно и показал скрещенными пальцами на мальчика. В тот же миг неведомая сила подхватила Соболева и с чудовищной скоростью понесла его вниз. Фома едва удержался, чтобы не заорать. В полете он кувыркался. Мимо стремительно проносились то освещенные, то темные окна. Фома даже, помнится, с безумной ясностью успел подумать, что окна похожи на прорези в картонной коробке, внутри которой горит свеча.

Мальчик ожидал сильного удара, но удара не последовало. Он повис, подхваченный за шиворот, на козырьке подъезда примерно в метре от земли. А потом, видимо, где-то наверху Флюк мягко свел вместе пальцы, потому что липучка отпустила Фому, и он довольно мягко плюхнулся на асфальт.