О прическе мы так и не поговорили, но зато я узнала много интересного. Я была уверена, что смогу разыскать этот домик в Оденвальде.

Когда в школе начались занятия, я позвонила в ладенбургскую гимназию и представилась секретарем комиссара Крюгера. К счастью, его имя было известно мне из газет: Крюгер расследовал дело Энгштерна. Я, правда, сомневалась, что в полиции вообще бывают секретарши. Недавно мне пришлось выступать свидетелем по делу о дорожно-транспортном происшествии. Там были исключительно мужчины, и показания собственноручно печатал молодой полицейский, причем делал он это крайне медленно. Однако я вспомнила, что в детективных фильмах иногда появляется унылое существо женского пола, которое готовит кофе для сотрудников полицейского участка.

Я сказала школьной секретарше, что нет необходимости отрывать господина Энгштерна от работы. Возможно, она сама сможет мне помочь.

— Господин Энгштерн на больничном, вы в любом случае не сможете с ним поговорить, — последовал ответ.

Я объяснила, что недавно он продиктовал мне по телефону свой новый адрес, но бумажка потерялась. Шеф будет вне себя от ярости, если узнает об этом. Собеседница поспешила заверить меня, что все понимает и поможет избежать гнева начальства. На противоположном конце провода зашелестели бумажки.

— Ну вот, нашла, — радостно объявила она, — директор собственноручно записал его адрес. Господина Энгштерна можно найти в Оденвальде, в местечке Бикельбах, у доктора Шредера. Дом стоит на улице Хольцвег.

Я вежливо поблагодарила ее. Все складывалось как нельзя лучше. Подойди к телефону Витольд, я бы не смогла говорить от волнения и бросила бы трубку, а это могло показаться по меньшей мере подозрительным.

Я нашла на карте крошечный Бикельбах. Когда будет лучше туда наведаться — в выходные или уже сегодня вечером? Наконец-то у меня опять появилась цель. Теперь было ясно, на что потратить свободное время.

Оказалось, что ждать выходных было выше моих сил. Прихватив Дискау, я выехала из дома в начале вечера. В Бикельбахе я оставила машину на окраине и пешком отправилась искать улицу Хольцвег. Спрашивать дорогу у местных жителей не хотелось, да мне никто и не встретился — казалось, все вымерло. Наконец я вышла на нужную улицу, которая начиналась на краю деревни и уходила вверх по склону. Вдоль нее стояло несколько крестьянских домов. По всей видимости, они были отремонтированы и перестроены горожанами. Капуста, морковь, петрушка, флоксы и львиный зев, которые в изобилии росли в огородах, были способны привести в восхищение городскую жительницу вроде меня. Правда, номер дома был мне неизвестен, но я знала, как выглядит машина Витольда. Между тем мы с Дискау вот уже целых полчаса шли пешком. Дорога, петляя, тянулась вверх по склону горы. Наконец мы вышли на лужайку, на которой стояла машина Витольда. Испуг и волнение охватили меня. Нет, сейчас не стоит стучать в его дверь, вначале нужно разузнать побольше. Но сделать это будет не так-то просто: домик, перестроенный из сарая, стоял посреди лужайки, и оттуда меня легко могли заметить. Я не торопясь прошла мимо; ничто, кроме автомобиля, не выдавало присутствия Витольда. Дойдя до самой опушки леса, я повернула назад, к своей машине. Теперь-то я знала все, что нужно.

До субботы оставалось еще три дня, и я без устали продумывала все снова и снова: что надеть, стоит ли брать с собой собаку, и так далее. Наконец все было готово. С утра я отправилась в парикмахерскую и сделала химическую завивку. С волнистыми непослушными волосами я выглядела совершенно иначе.

Я чувствовача себя очаровательной юной девушкой, взволнованной и робеющей, когда в субботу, поднявшись по четырем стертым ступенькам, постучала в дверь. Витольд открыл не сразу.

— Здравствуйте, вы к кому? — неприветливо спросил он.

— Неужели вы меня не помните? — ответила я вопросом на вопрос.

Какое-то время он стоял, нахмурившись. Внезапно его лицо осветилось догадкой.

— Входите, — пробормотал он.

Настал его черед волноваться. Он еще не был вполне уверен, что я — та самая незнакомка, которая присутствовала при смерти его жены.

Я вошла, и он указал на один из четырех стульев, стоявших рядом с круглым дубовым столом. Машинально закурив сигарету, протянул мне пачку. Я отрицательно покачала головой.

— Кто вы такая? — был его первый вопрос.

Я заверила его, что это не имеет никакого отношения к делу, но позднее он обо всем узнает. Витольд вынул изо рта сигарету и сходил за пепельницей. При этом он покосился на немытое окно: видимо, хотел выяснить, на какой машине я приехала и сопровождал ли кто-нибудь меня. Припарковалась я в начале улицы, а Дискау остался дома. По моему твердому убеждению, на собаку обращают больше внимания, чем на ее хозяина. Из собственного опыта я знала, что на улице люди чаще заговаривают с человеком, который гуляет с собакой.

Наконец Витольд произнес:

— Я тысячу раз ломал голову над тем, как все произошло в ту ночь. Откуда вы так внезапно появились?

Действительно, откуда? Я решила использовать Дискау в качестве козыря и сочинила малоубедительную историю о том, как поздно ночью вышла прогуляться с собакой, надеясь избавиться от головной боли. Пес забежал на неогороженный участок, примыкающий к саду, а потом вдруг исчез. Я искала собаку и неожиданно услышала выстрел. Таким образом я оказалась в их доме.