Но из лимузина вышли совсем незнакомые жених и невеста.

И еще одна тревога была ложной. И еще. В этот день было много бракосочетающихся. Или брачующихся. Или бракообразующих…

Когда подъехал очередной белый лимузин, и я, и, видимо, Виталик были готовы вновь увидеть «не нашу» пару. Но из лимузина вылез розовенький Волосенко. За ним выбралась бледная, как из кресла стоматолога, Лиля. И еще какой-то равнодушный, незнакомый мне парень. И печальная Зоя. А еще, видимо, maman, papa, etc.

Виталик подошел вплотную к ступенькам. Волосенко и Лиля должны были пройти мимо. И они прошли. Артур даже не взглянул на Виталика. Лиля не удержалась и скосила глаза в сторону. И пошатнулась на высоких невестинских каблуках. Зоя поддержала ее. И вздохнула, глядя на Виталика.

Лиля, держа под руку Волосенко, однако, продолжила свой путь замуж. Они не спеша поднимались по ступенькам. Виталик, пропустил Артура и Лилию мимо, побрел к такси. Но не сел в него. Обернулся. Решил, видимо, дождаться, когда за его невестой захлопнется дверь.

Вот Волосенко уже распахнул ее перед Лилей. Но та неожиданно как споткнулась. На ровном месте. Не вошла. Остановилась. И обернулась.

Виталик смотрел на нее. Она на него. Виталик смотрел на нее. Она на него. Волосенко что-то сказал. И снова Волосенко что-то сказал. И снова Волосенко что-то сказал. Но кто его слышал?

Лиля вдруг стряхнула с ресниц откуда-то взявшиеся слезы и улыбнулась, и сделала шаг от двери, выскользнув из туфель на каблуках, бросив фату в руки Волосенко, и побежала босиком вниз по ступеням. К Виталику, к его песням:

Она бежала и не думала ни о гаданиях, ни о каббале, ни о благополучном семействе Волосенко…

Хлопнула дверца такси. Виталик и Лиля умчались в другой ЗАГС подавать другое заявление. Я смотрел на Зою. Она на меня…

Вечером мы пили чай в Зоиной комнате вчетвером: мы вдвоем и Лиля с Виталиком. Такую Лилю мне не доводилась видеть. Она была весела, игрива, воздушна. Виталик не отрывал от нее глаз. И почти не выпускал из рук. Ее плечи. Ее косички.

Лиля много смеялась. Но потом ей кто-то позвонил по телефону, и она расплакалась:

– Это мама Артура… Они мне выставляют счет за свадебное платье, за лимузин, за ресторан и за все прочее…

– Сколько? – спросил Виталик. Спросил решительно, как будто у него в кармане лежала чековая книжка. Подпишет одну бумажку, и нет проблем…

Лиля сказала. Это была весьма немаленькая сумма. Ни у Лили, ни у Виталика в наличии таких денег не было. Не было и у Зои. И у меня – только что закончившего ремонт, да и за годы холостяцкой жизни непривыкшего к накопительству…

Веселый такой вечер закончился мрачновато. Хотя вместе с тем и оптимистично – Виталик сказал опять же решительно:

– Ничего. Я буду много работать. Я все отработаю. Мы все им вернем. Все до последней…

Держась за руки Лиля с Виталиком ушли в свою комнату. Включили музыку. Негромкую. Кажется, Лиля опять плакала.

Мы с Зоей продолжали молча сидеть за столом с остывшим чаем. Потом она встала:

– Я сейчас, – и вышла из комнаты.

Вернулась, однако, не скоро. Я несколько раз подогревал воду для чая.

– Ты куда пропала?

Зоя отвечала уклончиво:

– Так, одно дело было…

Я кивнул и зевнул – поздно уже. Но Зоя, похоже, не собиралась спать. Она оставила открытой дверь в прихожую и как будто ждала чего-то.

Я не удержался, спросил:

– Кто-то должен прийти?

Зоя ответила опять же уклончиво:

– Может быть…

Мы посидели в тишине еще минут пятнадцать. Потом я услышал, что кто-то подошел к нашей комнате. И через прорезь в двери бросил что-то в почтовый ящик, который висит на внутренней стороне.

Когда шаги удалились, я вышел в прихожую, приоткрыл ящик. В нем лежала купюра. Показал Зое – она улыбалась:

– Получилось!

Я все понял. Положил деньги назад. Открыл свой бумажник, и, достав оттуда самую крупную бумажку, также сунул в ящик. Сказал Зое:

– За обоих.

Она кивнула.

Мы долго не могли заснуть. Всю ночь к двери тихонько подходили и подходили люди – студенты, аспиранты и прочие, – бросали и бросали в ящик.

Утром Зоя сказала Лиле:

– Слушай, глянь в почтовый ящик. Кажется, почтальон приходил…