– Не знаю еще… Скорее всего, опять здесь же. У себя. Дома. А почему ты спрашиваешь обо всем этом? Зачем тебе это?

Я на ходу придумал:

– Как я понял, Антон, ты – человек безусловно талантливый.

Он, как бы скромничая, отвел глаза в сторону, а я продолжил:

– Видишь ли, возможно, ты и есть часть твоей же теоремы Макарова. Может быть ты, сам того не подозревая, своим биополем, своим напряжением мысли воздействуешь и на компьютер, и на людей, и даже, чем черт не шутит, на целые здания…

Он опять же, как бы застенчиво, улыбнулся:

– Тут ты преувеличиваешь. Это все-таки не укладывается в мою теорему…

Я настаивал:

– А ты подумай. Если закладывать в твой компьютер не только количество людей, не только вспышки социального поведения и болезней, но и их внутренне напряжение, а? Может, твой прогноз что-то в тебе такое мощно возбуждает, индуцирует, что оно потом наводится на людей или объекты даже без участия твоего сознания.

– То есть? – спросил он.

Я объяснил:

– То есть посмотрел ты на свой прогноз, подумал о датах, и раз из тебя что-то выплеснулось, передалось в окружающее пространство и…

– И?

– И в предсказанный день вспыхнул пожар. И порядочный до того человек вдруг бросился убивать девушку. И у людей, ни с того ни с сего, разом разболелись животы, как при отравлении.

– Невероятно, – отмахнулся Макаров.

– Согласен, – кивнул я, – но если это действительно так, то какая у меня статья будет. Мировая сенсация! Не меньше!

Он, похоже, несколько обиделся:

– Но моя теорема и сама по себе сенсация.

Я, однако, не сдавался:

– Да, но если ты еще и сами события, так сказать своей внутренней энергией, производишь.

– Да ничего я не произвожу, – снова отмахнулся Антон.

Я пристально посмотрел на него:

– Уверен?

– Уверен.

Я как бы настаивал:

– А ты все-таки подумай, проанализируй то, как себя чувствуешь накануне предсказанных дат, а также то, что в тебе происходит в дни и часы, когда случается прогнозируемое.

Он кивнул:

– Я подумаю…

И мне нужно было подумать:

– Пока.

– Счастливо…

Я шел по коридорам и думал о том, что Макаров был на свадьбе, когда случилось отравление. И о том, что Жанну, по словам капитана Капустина, убили одним единственным ударом. А Антон занимается восточными единоборствами…

А еще из головы не шел странный химический запах в комнате Макарова. Может быть, он действительно источался от коробок из-под компьютерной техники. Но может быть, и от чего-то другого – горючего или ядовитого…

Мои подозрения усиливались. Все становилось на свои места. Антон хотел известности, славы. При этом, как косвенно свидетельствовали и декан, и психиатр, у него есть проблемы с психикой. И он вполне может пойти на все, чтобы доказать свою правоту и прославиться. Чего только стоят его слова про каббалистов, что он сказал мне в столовой при первом нашем знакомстве: «Убить их, честное слово, мало». А еще было «про женщин все элементарно. Нужно просто женщин заставить рожать. Неважно как, от кого, но рожать…» А еще: «Наука не меньше, чем искусство, требует жертв…»

Я снова и снова слышал в ушах его решительный голос. Пожалуй, Макаров может, может пойти на все, чтобы доказать свою правоту и прославиться. Антон вполне мог совершить все эти преступления в ГЗ. Поэтому-то он всегда может запланировать себе любую дату происшествия, вставить ее в свой как бы компьютерный прогноз.

А как начет того, что он не знает, что именно случится? – спросил я себя. И сам же себе ответил: но это просто потому, что Антон решает совершить что-либо в последний момент. Что ему захочется, то и будет удобным, подходящим для прогноза, для подтверждения теоремы Макарова…

Да, эта версия очень, очень похожа на правду. Мне не хотелось верить, что талантливый, по словам декана, математик – на само деле преступник, отнимающий жизни у людей во имя подтверждения своей теоремы, во имя своей будущей славы. Но, увы, за свою журналистскую практику приходилось видеть, как подтверждаются и самые невероятные, самые дикие версии.

Я решил следить за Антоном. Если он замешан в происходящем на территории ГЗ, то, возможно, смогу узнать, что он затевает, и тогда постараюсь предотвратить новое преступление. Именно преступление, а не просто происшествие.