Она засмеялась:

– Но ты уже нервничаешь.

Я подтвердил:

– Да. И ревную, между прочим.

Она демонстративно, на виду у следопыта поцеловала меня:

– А мы на них не будем обращать внимания.

Я поцеловал ее:

– Не будем.

– И тогда нам ничто не надоест.

– Ничто не надоест.

Она вдруг серьезно посмотрела на меня:

– А я тебе могу надоесть?

И я серьезно ответил:

– Не можешь…

И это была правда. Пожалуй, впервые в жизни мне было так легко с женщиной. Вот уже сколько дней. И я понимаю, что мне не хочется, не хочется расставаться.

А наша разлука тем не менее приближается. И теперь уже не с каждым днем. С каждым часом. С каждой минутой. Со скоростью мчащегося к Минеральску скорого поезда.

Анна все чаще поглядывает на часы. Я – тоже. И вот Анна уже печально улыбается:

– Ну, что, пойдем за моей сумкой?

– Пойдем.

В голове мелькнула мысль: а не отправить ли с Анной в Москву желтую тетрадь и копии документов «Медозы». Там они будут более надежно сохранены. Вдалеке от санатория «Медозы».

Однако парни вряд ли дадут мне возможность незаметно приблизиться к тайнику даже ненадолго. И еще: стоит ли посвящать Анну во все происходящее, нагружать ее ненужными проблемами?

В «Янтаре» мы заказали такси. Сумку – в багажник. Себя – на заднее сидение. Еще несколько минут вместе. Рядом. Приехали.

Мы вышли из машины на привокзальной площади. В одной руке я сжимал сумку Анны, в другой – ее руку. Мы молча шли к перрону.

– Извините. Можно вас? – сбоку вынырнул уже знакомый мне сержант милиции. Это с ним я разговаривал, когда ночью приходил в дежурное отделение из-за похищенного мужчины в клетчатой рубашке.

Мы с Анной переглянулись:

– А в чем дело?

Сержант объяснил:

– Сегодня по всей железной дороге проводится проверка пассажиров в целях обеспечения безопасности.

Анна сказала было:

– Но мы простые отдыхающие…

На это сержант настойчиво покачал головой:

– Мы должны вас проверить.

– Что ж, – пожал я плечами и спросил, – предъявить документы?

Сержант снова покачал головой:

– Не только. Мы должны осмотреть вашу сумку.

Анна недоуменно глянула на меня:

– Я похожа на преступницу или террористку?

– Извините, – спокойно продолжил сержант, – это наша работа. Мы проверяем абсолютно всех.

«Абсолютно все» тем временем проходили рядом безо всякой проверки.

– Надо, так надо, – вновь пожал я плечами. – Открыть сумку?

Сержант указал рукой:

– Пройдемте в отделение.

Мы зашли в знакомое мне здание. На стене над столом по прежнему висел фирменный календарь «Медозы».

Сержант очень тщательно осмотрел, прощупал сумку. Взглянул на легкую блузку и короткую юбку Анны, которые плотно облегали ее тело. Ничего, кроме четких контуров крепких бедер и груди с выпирающими от возбуждения сосками, он не увидел.

– Вы и обыскивать нас собираетесь? – поинтересовался я.

Сержант глянул и на мои легкие брюки, на светлую полупрозрачную рубашку с коротким рукавом:

– Нет необходимости. Извините, вы свободны, – и взял под козырек. – Счастливого пути!

Мы вышли из отделения. Анна была в шоке:

– Меня досматривали впервые в жизни. Даже на границе всегда так прохожу, никто в моей сумке не роется, белье не перетряхивает, – она брезгливо поморщилась, – грязными руками.

Я пытался ее успокоить:

– Когда-то это же должно было случиться в первый раз.

В отличие от нее, я не возмущался. Я был уверен, что знаю, в чем тут дело. Они явно подозревали, что я могу попытаться отправить тетрадь с Анной. Как хорошо, что я не решился на этот вариант…

Мы стояли на перроне. Крепко сжимая руки. Курортный роман был окончен…

Мимо шли пассажиры. О чем-то переговаривались проводники.

Анна встряхнула головой:

– Ой, с Самсоном забыла попрощаться.

– Ничего. Я передам от тебя «До свидания»…

– И скажи ему, что он, он просто замечательный. И его брат тоже. И их семьи…

– Хорошо…

У меня был номер ее телефона, но я зачем-то спросил вдруг:

– Оставь мне и свой домашний адрес.

Анна достала из сумки листок бумаги. Адрес на нем был уже записан.

Мы обнялись. Я провел руками по ее шее, спине, бедрам, вспоминая эту упругость, эту гибкость. Вспоминая. Запоминая.

Я вдыхал в себя ее запах. Запах волос. Запах кожи. Я хотел…

Время. Занес ее сумку в купе и в коридоре боковым зрением увидел, как парень, видимо, тоже из уезжающих, с большим интересом посматривает на Анну. Я усмехнулся. Мне не было до него никакого дела. Потому что я знал, что и Анне нет до него никакого дела. Не знаю почему. Но знал наверняка.