– Богатый старпер? – весело предположила я. – Всю жизнь пахал как проклятый, а теперь ищет, куда бы приткнуть свои дряблые чресла?

– Мира! – со смехом перебила Настасья (и все испортила). – Ну кто же называет член чреслами? Еще бы сказала «нефритовый стержень»!

– В любом случае, нефритовый стержень моего любовника еще ого-го, ему тридцать пять, – Кристина неловко продемонстрировала наличие чувства юмора.

И в тот момент, когда я собиралась напустить туману, намекнув о том, что встречаюсь с арабским шейхом или техасским нефтяным магнатом, Настасья вдруг с милой улыбкой выдала нас с потрохами:

– А у нас никого нет!

Ну вы подумайте! Нет бы говорить за себя одну, если уж ей так хочется попрактиковаться в художественном самоуничижении.

– Поэтому вы и летите в Лондон? – понимающе улыбнулась Кристина.

Мы переглянулись. Я навострила уши, предоставив возможность Насте продолжить атаковать нашу соседку вопросами и восторженными замечаниями.

– То есть как? – Приподняла брови Настасья. – Мы просто решили развеяться, посмотреть мир… Мы обе авантюристки, любим приключения. И обе хотим сменить обстановку…

– Если так, то Лондон придется вам по душе, – усмехнулась Кристина.

– Не сомневаемся! У нас есть путеводитель, и там такая красота! – Я обреченно вздохнула, когда Настя достала из-под переднего сиденья свой огромный спортивный рюкзак, который больше подошел бы альпинисту, собирающемуся совершить восхождение на пятитысячник, а не хрупкой блондинке, которая летит в одну из самых светских столиц мира.

Я заметила, что Кристина смотрит на Настин багаж с пренебрежением, и окончательно укрепилась в мнении, что эта девица мне решительно не нравится. Настасья же, которая дальше своего носа не видит и считает всех окружающих людей потенциальными друзьями, как ни в чем не бывало извлекла из бокового кармашка путеводитель.

– Вот! Тауэрский мост, Букингемский дворец, Трафальгарская площадь! Красота-то какая! Вообще-то мы впервые за границей… Я прочитала его от корки до корки. Интересные музеи отметила синим маркером, а магазины – красным.

Я мимоходом заметила, что красного цвета на страничках куда больше, чем синего.

– Я имела в виду совсем не это, – снисходительно улыбнулась Кристина, – магазины, конечно, в Лондоне роскошные. Но обычно девушки едут туда не за этим.

– А за чем? – растерялась Настя.

– Чтобы попытать свое счастье в… матримониальных делах, – загадочно улыбнулась Кристина, – общеизвестный факт, что в Британии полно богатых холостяков. Лордов, великосветских бездельников, распоряжающихся огромными родительскими состояниями, и даже принцев. В то же время английские девушки похожи на лошадей. Конкуренция там гораздо меньше, чем в Москве или в Нью-Йорке. Сечете?

– Наверное, об этом знаешь не только ты? – прищурилась я. – Если это так, то сотни охотниц со всего мира едут туда, чтобы охмурить несчастного лорда.

– Все равно шансы высоки! – уверенно воскликнула Кристина. – Вот, например, я лечу уже во второй раз. По приглашению мужчины, за которого не стыдно и замуж выйти. Обидно, что в прошлый раз я с ним совсем не пообщалась. Потому что мы познакомились в аэропорту. Он вернулся из Токио, с деловых переговоров. А я возвращалась в Москву. Мы говорили не больше десяти минут.

– И он тебя пригласил? – недоверчиво спросила Настасья.

– Ничего удивительного, – вздохнула Кристина, – я уже привыкла к тому, что моя необычная красота и мое обаяние так действуют на мужчин. (На этих словах я даже поперхнулась, и Настасья услужливо похлопала меня по спине.) Да, всего за десять минут он потерял голову и теперь приглашает меня к себе. Разумеется, он оплатил и билет, и визу, и мое проживание в отеле «Ритц».

– А как же любовник? – мстительно ухмыльнулась я. – Тот, что сумочку подарил? Выходит, ты ему изменяешь?

Кристина даже не смутилась.

– Нам было суждено родиться женщинами, – философски вздохнула она, – главная женская трагедия – в быстро увядающей красоте.

– Да ну? – оживилась Настасья. – А мой последний мужчина был уверен, что в отсутствии мозгов.

– Возможно, он был отчасти прав, – Кристина красноречиво взглянула на мою подругу, – а что касается красоты… У мужчины есть вся жизнь для самореализации. А у нас – всего коротенький промежуток между восемнадцатью и двадцатью восьмью. Если за это время не удается захомутать никого приличного, то пиши пропало. Поэтому иногда нам простительно быть жестокими.

Я напряглась – через четыре месяца мне должно было стукнуть как раз двадцать восемь лет. Настасье, кстати, тоже, месяцем позже.

– А почему пиши пропало? – возмутилась она. – Чем отличается двадцативосьмилетняя женщина от, скажем, двадцатишестилетней? Почему ты считаешь, что у первой шансов нет?!

– О-о-о, какая ты наивная, – с неприятной улыбкой протянула Кристина, – двадцать восемь – это почти тридцать. Не буду утверждать, что это конец света. Но первоклассный мужик никогда не свяжется с тридцатилетней бабой. Тем более в наше время, когда модельный бум выводит на подиум и тринадцатилетних.