Со вздохом я провела ладонью по спутавшимся за день волосам. Никак не могу приучить себя носить в сумочке расческу.

– Скажи, а тебе нравится здесь жить? – прищурилась Настя. – Тебе не противно возвращаться сюда по вечерам? Включать эту жуткую люстру, сидеть в одиночестве в окружении кошмарных вазочек? Тебе здесь не одиноко? Неужели тебе никогда не мечталось о лучшей жизни?

– Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь. Предлагаешь мне заняться поиском мужа через Интернет? Пытаешься обвинять меня в том, что я одинока и бедна?

– Слишком глубоко копаешь, – радостно рассмеялась Настасья, – предлагаю тебе переехать ко мне. Могу прописать тебя в своей квартире. Думаю, мы с тобой легко уживемся.

Я покосилась на телефон – интересно, сколько времени понадобится мне на то, чтобы, сорвавшись с места, набрать заветные цифры «03» и вызвать психиатрическую перевозку? Настасья прочитала мою мысль даже раньше, чем я успела додумать ее до конца. Впоследствии я часто удивлялась, как в одном человеке могут уживаться почти феноменальная проницательность и чудовищная неприспособленность к жизни?

– Думаешь, я спятила? – спокойно улыбнулась она. – Не волнуйся, если я и сумасшедшая, то не буйная. Сначала выслушай меня, а потом можешь выгнать вон.

– Ну, говори, – смягчилась я, решив, что лучше уж не вступать в спор с умственно неполноценными гостями.

После чего Настасья, калачиком свернувшись на моем неудобном угловом кухонном диванчике и мечтательно глядя в окно, изложила мне свой план, который показался мне столь же идиотским, сколько притягательным.

– Нам по двадцать семь лет, – сказала она, – это совсем немного. Но даже клинический оптимист не назовет этот возраст маленьким, тем более если взять в расчет, что мы принадлежим к слабому полу. Мы ничего не добились в жизни и даже не сумели выгодно выйти замуж. У нас нет работы и нет денег. Равно как и богатых родственников, которые могли бы нас поддержать.

– Это что, игра в самоуничижение? – не выдержала я.

– Подожди. Вместе с тем мы обе довольно тщеславны, мечтательны и хотели бы отведать той красивой жизни, о которой порой стесняемся даже мечтать. Поодиночке у нас это не получится никогда. Но вместе мы – сила.

– Пока не понимаю…

– Мы могли бы поселиться вместе. Ты заметила, что мы похожи, точно зеркальные отражения друг друга? Думаю, мы уживемся легко. Жить будем у меня, – условным глагольным формам она предпочла утверждение. Будто бы между нами все уже было решено, – а твою квартиру продадим.

Я опешила.

– То есть как это? Ты предлагаешь первой встречной прописаться в твоей квартире и…

– Ты не первая встречная, – перебила Настасья, покачав белокурой головой, – ты не поверишь, но такую, как ты, я искала всю жизнь.

О нет, я не тщеславна и никогда не мечтала о несбыточном – сняться в главной роли голливудского блокбастера, выиграть миллион, сочетаться браком с Джонни Деппом или похудеть, обжираясь на ночь соевыми батончиками.

Я романтичная девушка, но понимаю, что волей обстоятельств мне было выделено не самое вкусное место под солнцем. Вырвавшись из унылого однообразия крошечного городка, обосновавшись в конфетно-красивой и предсказуемо жестокой Москве, я первое время пребывала в высшей точке блаженства. Куда мне еще стремиться, если окна моей квартиры выходят на славный широкий проспект с трамваями? Если иногда на меня находит что-то, и я буржуазно покупаю хлеб и сыр в шикарном «Елисеевском», если роскошные отсветы ночной Тверской и топорные, как вставные челюсти, высотки на Новом Арбате стали для меня почти обыденностью?

Освоившись, оглядевшись, я поняла, что попала в игру, где существуют собственные неведомые мне правила. Игру, в которой я не могла считаться успешной только на том основании, что столица проглотила меня, не отрыгнув. В этой игре у победителей была одежда из галереи «Боскo», отдыхали они на другом конце света (загар в Майами, шопинг в Риме, SPA в Швейцарии), получали в подарок часы с брильянтами и беременели от кинозвезд. А такие девушки, как я (распродажа в «Манго», свидания в «Шоколаднице», туфельки из магазина «Ж»), считались неудачницами.

Иногда, не скрою, я мечтала о другой, красивой жизни. «Dolce Vita» – так сладко перекатывать это благозвучное словосочетание на языке, точно мятную карамельку. Будь у меня хоть сколько-то весомый запас финансов, я бы не мелочилась, я бы не экономила, я бы пустила деньги по ветру, наслаждаясь каждым купленным впечатлением. Я бы отправилась в кругосветное путешествие, и в каждой стране мира у меня был бы пылкий любовник. Я бы арендовала белоснежную яхту, я бы литрами пила свежий кокосовый сок на пахнущих пряностями и благовониями оранжевых пляжах, я бы иступленно танцевала в грохоте чужеземных дискотек, я бы покупала шикарные платья и туфли ручной работы…

Мечтать обо всем этом было приятно и даже почти не грустно, потому что – ну что тут грустить, каждому свое…

Но, сидя в темной неуютной Мириной квартире, я вдруг разволновалась, раззадорилась – «dolce vita» вдруг показалась такой близкой и реальной, только руку протяни. В моих ушах уже шумело теплое море, и ласковые волны разбивались о борт трехпалубного корабля.

– Да что с тобой происходит? – разнервничалась Мира.

Я видела, что ей не по себе; возможно, она жалела о том, что опрометчиво пригласила домой незнакомку. Но я почему-то знала заранее, что Мире моя идея понравится. Мы были знакомы всего ничего, но с самой первой минуты разговора я осознавала некую странную внутреннюю близость, похожую на необъяснимую родственную любовь.