— Иногда, — согласился он. — Я расскажу тебе про оберегателей.
— Если хочешь…
— Хочу.
Каждый оберегатель был когда-то нортором. Но не каждый нортор может стать оберегателем. В канун Батура и сам Батур рождаются они. Ирторы. Зачатые все в одну ночь. Рождаются, когда старый год сражается с новым. Когда скалы содрогаются от мощных приливов, когда волны поднимают из Глубин чудовищ и выбрасывают их на берег, когда всё живое словно теряет разум, и делает то, чего в другие дни и ночи ему не свойственно. Третья луна — редкая гостья на небе, но три ночи подряд она бывает только в Батур. Когда старый год умирает, а новый рождается. А вместе с ним рождаются новые оберегатели. У специально отобранных жен, от специально подготовленных мужей. После особого Ритуала. Ради особой и невозможной для других службы. Для тяжких тренировок и пугающей участи. Пугающей для обычных норторов.
Один оберегатель родился уродом.
Среди норторов любое отклонение от совершенства считается уродством. Таких уродцев оставляют солнцу. Или позволяют съесть матери.
— Съесть?!
— Да, нутер. Норторы охотники. Их притягивает живая и горячая кровь.
— И все матери у норторов…
— Все.
— А как же?.. У норторов же есть дети или…
— Есть. Родившегося сразу уносят. Очень быстро.
— И мать не… мешает?
— Ей оставляют другого ребенка. Не нортора.
— Ага.
— Пока она кормится…
— Кормится?!
— Норторы охотники, нутер. Они не кормятся мертвыми. Ты тоже охотник…
— Ладно, Крант. Забудь. Это я так спросил.
Всё нормально, Лёха, чего ты разволновался? И в твоем мире животные так регулируют рождаемость. Избавляются от слабых и лишних. Среди людей тоже такое практикуется. Кажется, был на Земле народ, где неполноценных детей уничтожали. Правда, другим способом, но… И каннибализм на Земле есть, даже сейчас. Так что дыши глубже, Лёха, и успокойся.
— Крант, а как же тебя… то есть, некондиционного мальца живым оставили?
— Урода нужно убить, но оберегателя нельзя. Его жизнь принадлежит тиу.
— Но ты же не был тогда оберегателем.
— Рожденный оберегателем — уже оберегатель.
— Ладно. Ну, отнесли тебя к тиу, а дальше?
— Дальше, показали Видящим, потом Прорицателям. Они решали, умереть мне или нет.
— Понятно.
— Они оставили мне жизнь, чтобы я отдал свой долг.
— Ну, про долг я уже слышал.
— Да, нутер, про мой долг ты знаешь больше меня.
Ну, если нортору так хочется думать, пусть думает.
— Крант, а много вас, оберегателей?
— Было двадцать четыре ученика. Испытание прошли десять.
— Не слабое, должно быть, испытание.
— Мое ты видел.
— Видел. День, вроде, был. И мороз. Подожди-подожди… ваша порода, кажется, не очень любит солнце, я прав?
— Да, нутер. Латуа может сильно обжечь нортора.
Вот норторы и не подставляются этому солнышку. А оно встает первым, а ложится вторым. Только вечерне-ночной режим и остается норторам. Жалко бедных. И совсем белых.
— А как же ты, Крант? От Латуа, вроде, не прячешься…
Правда, и солнечных ванн не принимает. Всё больше плащом прикрывается. Чтоб цвет лица не испортить.
— Я — оберегатель. Меня учили.
— И солнце учили выдерживать. И неживой корм учили есть.
— Учили, нутер.
— Но кое-кто сегодня решил, что ты плохо учился.
— Я виноват, нутер, накажи меня!
Ну, и кто меня за язык дергал? Пошутить захотелось? Юморист хренов…
— Ага, прям счаз и накажу. Отшлепаю и в угол поставлю.
— Как это?
— Молча.
— Нутер…
— Ладно, какое б ты себе наказание придумал?
Крант сказал.
— Ну, и сколько ты эти ожоги заживлять будешь? А меня всё это время больной оберегатель стеречь будет? Не-е, не пойдет. И второй способ не годится. Вдруг тебе понравится? А что ж это за наказание тогда? И голодным я тебя не могу оставить… Ладно, будем считать, что я вынес тебе порицание, а ты проникся и обещался всё исправить.
— Такое больше не повторится, нутер. Обещаю.
— Вот и ладушки. А знаешь, кровь ведь и подсушить можно, а потом…
— Знаю. Тиу умеют. Но нутер не должен об этом говорить.
— Почему?
— Это тайна тиу и оберегателей.
— Ладно, считай, что я уже забыл.
— Тогда я тоже забуду, что нутер сказал про кровь.
Помолчали. Я подбросил дровишек в костер. Искры столбом до неба. И остались там россыпью звезд. А Санут собрался баиньки.
