— Я думаю, что это ему на фиг не нужно, — ответил Наполи. — Но если Делу понадобилась группа прикрытия, мы будет изображать группу прикрытия.

— Не нравится мне этот парень, — сказал один из стрелков с заднего сиденья. — Я имею в виду Болана. Думаешь, он тут по делу, Крюк?

— Кто знает, — пожал плечами босс. — Но мы ведь не можем одновременно два дела делать, не так ли? Сейчас мы занимаемся Виноделом Джулио. А когда нам поручат заняться Боланом, мы займемся Боланом.

Упоминание имени Палача явно омрачило настроение присутствующих. В машине снова воцарилась гнетущая атмосфера.

Наконец один из парней с заднего сиденья заметил:

— В конце концов, он всего лишь человек. Сами знаете, как молва раздувает чью-либо репутацию. А Голова верно сказал: «Что та голова, что эта...»

— Ну нет, — серьезно возразил Фишетти. — Эта голова стоит миллион «зеленых».

— В таком разе, хотел бы я эту голову продырявить, — задумчиво протянул Монако.

Наполи и Фишетти обменялись понимающими взглядами.

— Да, хорошего мальчика мы заполучили в команду, удовлетворенно прокомментировал босс.

Болан терпеливо следовал за машиной группы прикрытия, выжидая удобного момента для атаки. Ему нужна была открытая местность, предпочтительно прямой участок дороги с подходящей «зоной безопасности», чтобы не было никаких осложнений и случайных прохожих. Свою войну он вынужден был вести в рамках строгих ограничений. Болан не мог подвергать опасности жизни ни в чем не повинных людей.

Такое место обнаружилось чуть севернее поворота к Торговому мосту, в промышленном районе, который еще не успел проснуться.

Но, в поисках подходящего места, он не терял времени даром. С помощью следящих систем боевого фургона, Болан установил, что между машинами основной группы и группы прикрытия расстояние было достаточным, чтобы, атакуя одних, не вызвать тревоги у пассажиров в других машинах.

И теперь, когда все условия были соблюдены, он готов был сделать свой ход. Надавив до упора на педаль газа, он бросил «мусорщика» вперед, одновременно послав по рации весточку своим партнерам:

— Атакую. Конец связи.

Преследуемый лимузин ехал не спеша, не превышая скорости, установленной правилами дорожного движения. Старый, но мощный боевой конь Болана сократил расстояние между машинами безо всякого труда. Он пристроился в хвост преследуемой машине и несколько раз вильнул влево-вправо, пока сидящая внутри банда не обратила внимание на эти маневры.

Первым заметил странные маневры Болана водитель, очевидно обратив внимание на мельтешение в зеркале заднего обзора. Болан увидел, что парень напрягся и что-то прокричал своим дружкам.

Передний бампер «мусорщика» сравнялся с задним бампером лимузина, когда Болан приметил лихорадочную суету внутри машины-цели. Стекло задней двери стало плавно опускаться, и на Болана глянули два зрачка двуствольного обреза. Именно это и нужно было Палачу.

Ни спереди ни сзади не было никаких других машин. По сторонам — ни прохожих, ни жилых зданий.

Болан снял ногу с педали газа, швырнул в окно лимузина осколочную гранату и мгновенно ударил по тормозам. Его машина с визгом и скрежетом почти что встала на нос, и Болан за долю секунды успел увидеть, как паника охватила мафиози, сидящих в салоне лимузина. Двуствольный обрез выпалил дуплетом, но пули поразили мостовую, никому не причинив вреда.

Точный расчет времени — вот что было сильной стороной Болана и позволяло ему до сих пор с честью выходить из многочисленных смертельных испытаний, требовавших от него чудес изворотливости и мгновенной реакции.

Болан поставил запал гранаты на пятисекундную задержку. Он все еще давил на тормоза, и визжащая машина все еще шла юзом, когда граната взорвалась.

Взрыв был тем более страшен, что произошел в замкнутом, ограниченном пространстве. Огненный шар выбил боковые двери, сорвал крышу и вышвырнул наружу изуродованные человеческие тела. Машина закувыркалась по мостовой со скрежетом и грохотом, пока не упокоилась на обочине в виде кучи горящих обломков.

Вряд ли кто-то из гангстеров выжил, но Болан, остановив «сент-луисского мусорщика» в безопасном месте, выбрался наружу с пистолетом-пулеметом в руке, чтобы добить раненых, если таковые найдутся. Намерение это диктовалось не кровожадностью, а соображениями гуманности. Мак считал, что быстрая и чистая смерть всегда предпочтительнее мучительной и долгой агонии.

Он выпустил в горящие останки полную обойму пуль тридцатого калибра в стальных оболочках, бросил на мостовую значок снайпера и пошел взглянуть на двух бандитов, выброшенных при взрыве наружу.